Виктория Нагирняк: Даже после отмены моратория компании продолжат помогать местному населению

Виктория Нагирняк, руководитель направления «Корпоративная социальная ответственность» «Мироновский Хлебопродукт (МХП)»
Джерело фото: Latifundist.com

Руководителя направления «Корпоративная социальная ответственность» компании «Мироновский Хлебопродукт (МХП)» Викторию Нагирняк сложно поймать в центральном офисе. Проще ее встретить в винницком, черкасском, сумском или другом селе, где холдинг арендует земли. Там Викторию можно застать или за реализацией нового проекта холдинга по сотрудничеству с громадами, или за работой с земельным отделом, или даже за разговором с местными жителями в сельском кафе. Масштаб ее задач, как и диапазон творческих идей по социальной поддержке сел, трудно даже представить.

В редкий момент, когда она все же оказалась в центральном офисе, мы не преминули пообщаться с руководителем направления КСО холдинга. Мы расспросили Викторию о влиянии на социальную политику агрокомпаний грядущего открытия рынка земли, взаимодействии холдинга с громадами, «социальных курьезах» на работе, конкуренции с фермерами и, наконец, почему Иво Бобул лучше на праздновании Дня села, чем Оля Полякова :)

Latifundist.com: Виктория, не за горами открытие рынка земли. Существует опасение, что после отмены моратория агрокомпании потеряют мотивацию поддерживать село. Ведь, приобретя землю, им не надо будет «заигрывать» с пайщиками, дабы те отдали им землю в аренду. А как Вы считаете? 

Виктория Нагирняк: В таких предположениях есть рациональное зерно. Глобально, выкупив землю, агрокомпании не обязаны продолжать сегодняшнюю социальную политику: ремонтировать дороги, чинить крыши в школах, предлагать свои инициативы и т. д. Единственное — они не должны ухудшать качество почвы или наносить вред окружающей среде.

Но при этом я считаю, что компании все равно продолжат помогать местному населению. С одной стороны, их к этому будут подталкивать международные организации, а с другой — активная ячейка местного населения. Громады достаточно легко и очень эмоционально могут подняться по любому вопросу. В таких реалиях бизнес заставят говорить с местной громадой.

Представим ситуацию: люди просят агрокомпанию, чтобы та не обрабатывала поля пестицидами в ветреную погоду, т. к. из-за этого загрязняется воздух и умирает скот. Бизнес игнорирует требования. Тут же активисты пишут жалобы местным властям, если те ничего не предпринимают — люди перекрывают дороги зерновозам, блокируют въезд на предприятие. Согласитесь, очень реалистичная картинка. Она и сегодня часто встречается. 

Другой вопрос, что сегодня очень часто громада путает ответственность агрохолдингов и государства. Но компании на местах не замещают, не подменяют и не перекрывают государственные вопросы и обязательства. И людям важно это понимать.

Latifundist.com: Вы говорили, что международные организации оказывают давление в плане соцполитики, в чем это проявляется?

Виктория Нагирняк: Это не давление, а одно с условий получения кредитных линий и инвестиций , и они прописаны в программе взаимодействия. В ней есть целые блоки по работе с землей. Например, в них прописаны классы СЗР, которые категорически запрещено использовать. Таким образом, если наш единоличник или фермер обрабатывает землю, никто ему не диктует правила, какими пестицидами обрабатывать. Такие аграрии просто берут Roundup, который в Европе запрещен, и вносят его, как считают нужным.

В нашем случае аудиторская комиссия может приехать в любое время и исследовать поля после обработки пестицидами, например, на 3-й или 5-й день после опрыскивания. Также аудиторы имеют полное право сломать, например, початок кукурузы и забрать с собой на исследования, а потом сравнить анализы с показателями нашего предприятия.

Еще одна норма-запрет — «нет переселению». Т. е. работа предприятия не должна привести к вынужденному переселению людей. Следующий момент — экологичность, когда аграрии своими действиями не должны провоцировать уничтожение какого-то вида растений или животных. В противном случае для такой корпорации это будет являться репутационным риском.

Крупные агрохолдинги находятся под пристальным контролем, у них существуют целые блоки коммуникации с местной громадой. Подобные блоки разделяют в соответствии с профилем: работа с владельцами земельных участков, а также коммуникация с местным комьюнити.

Latifundist.com: Полагаю, что пайщика в меньшей степени беспокоят названные вещи, он больше заинтересован в повышении арендной платы, оказании услуг по вспашке и т. д.

Виктория Нагирняк: Безусловно, украинскому менталитету, как говорится, «своя рубаха ближе к телу». Его больше волнует вспашка, арендная плата, солома, точечно — адресная помощь. Список очень длинный. Чтобы вы понимали, всего один раз мы не провели вспашку в одном из сел в Винницкой области, два года уже прошло, а до сих пор люди вспоминают. Два года! Хотя это не было обязательным пунктом договора аренды.

В последнее время в коммуникациях с громадами мы начали стараться заходить немного с другого фланга, который нам подсказали опять же международные организации. Благодаря общим усилиям стали реализовывать проекты, направленные на улучшение благосостояния местных громад.

Latifundist.com: Приведите пример, как это выглядит?

Виктория Нагирняк: Сознание ряда глав ОТГ, с которым мы работаем, изменилось. Люди перестали обращаться к холдингу за золотыми зубами, дровами и т. п. Местные активисты переломили мышление громады, они заставили их писать предварительные бизнес-планы, составлять бюджет на определенный вид работ или услуг, искать партнеров, выходить на совместное финансирование. А холдинг старается их обучить принципам равноправного партнерства, чтобы они к нам приходили и мы совместными усилиями искали выход из сложившейся ситуации.

Представим ситуацию: громаде необходимо на ямочный ремонт 600 тыс. грн. Теперь они не просто просят деньги, а приходят к менеджменту предприятия и говорят, что по данному проекту участниками финансирования выступают — местная власть, районный бюджет и вы как бизнес. В таком случае все участники равноправны и острые проблемы закрываются в разы быстрее.

Но, признаю, что в этом вопросе мы еще проходим становление. Бывают нюансы. Например, когда представители холдинга присутствуют на слушаниях громады, то часто нет слаженности между самими жителями громады по конкретным проектам. Одни хотят теплый пол в школе, а второй части населения громады все равно, ведь их дети еще ходят в садик и важнее окна для этого учреждения.

Latifundist.com: Как вы рассчитываете сумму социальной помощи? И от чего она зависит?

Виктория Нагирняк: В нашем случае надо разделять социальную политику в растениеводстве и переработке.

В первом случае разработана целая методика расчета определенной суммы на один гектар. У нас этот показатель колеблется в диапазоне 160-220 грн. Сумма меняется в зависимости от географического расположения земель и их плодородия. 

Но в этой сумме отсутствуют затраты по вспашке огородов, расходы на дополнительные проекты по выдаче населению фасоли, кукурузы, меда и др., а также затраты на проекты, которые мы реализуем вместе с громадами.

Например, это проект «Село. Шаги к развитию». Конкурс микрогрантов, когда МХП выступает грантодателем и выделяет по 50 тыс. грн победителям конкурса на развитие малого бизнеса в селе.

Также в этом году агрохолдинг запустил проект «Школа — сердце громады», когда наши представители в села привозили на двухнедельный англоязычный лагерь международных волонтеров. Проект получил высокую оценку у местного населения.

Также успешно запущен проект «Благосостояние громад», где все действия направлены на фокусирование проблем громад. В этот проект агрохолдинг активно приглашает экспертов из разных областей, которые приезжают и читают лекции, делятся практическими навыками и рекомендациями, как написать стратегию развития ОТГ, правильно реализовать медицинскую реформу на базе громады и т. д.

Дело в том, что многие громады не знают, что делать с децентрализацией. Наверху часто принимаются решения и просто спускаются вниз, без расшифровки всех нюансов выполнения. При этом многие ОТГ имеют на балансе земли, которые даже сосчитать толком не могут, не говоря уже о том, чтобы понять, кому какой участок принадлежит, сколько можно заработать налогов с этой земли. МХП в этом смысле четко заявляет, что заплатит вот такой размер налогов за землю, и все эти суммы останутся на развитие громады либо района. Тогда как в большинстве ОТГ много мелких фермеров, которые платят мизерные налоги, что не позволяет в должной степени развиваться громадам.

Latifundist.com: Любопытно, как воспринимают ваши европейские коллеги украинскую систему взаимосвязей агрокомпаний и пайщиков?

Виктория Нагирняк: В Европе установлены совершенно другие границы и правила взаимодействия, европейцы нас не всегда понимают. Особенно, когда мы, украинские предприятия, что-то даем сверх того, что должны.

Latifundist.com: Вы рассказали о растениеводстве. А какая методика расчета социальной помощи для переработки?

Виктория Нагирняк: Там совершенно другие выплаты в местные бюджеты. Во-первых, заключение договоров на земли осуществляется сроком на 50 лет. В птицеводстве существует понятие бригады, на каждой такой бригаде находится 38 птичников. Как правило, в одном таком населенном пункте три бригады.

Latifundist.com: А если сопоставлять птицеводство с растениеводством, где больше социальных выплат получается?

Виктория Нагирняк: В переработке больше, потому что там заложена аренда земли, опять же запуск бригад. К тому же и совершенно другие налоги предусмотрены, ведь это производство, при котором все уходит в бюджет местной власти.

Безусловно, в тех регионах, где представлено птицеводство, особенно птичники, это ощутимо и визуально заметно, что люди и сам район богаче на порядок. Не стоит забывать и о роли национальных конкурсов и проектов. И если весь этот ресурс социальной поддержки монетизировать, то вполне внушительные суммы получаются.

Latifundist.com: Как МХП конкурирует с местными фермерами? Ведь часть из них имеет определенную денежную «подушку» за счет того, что работают в тени, и это позволяет предложить большую арендную плату.

Виктория Нагирняк: Такие фермеры обладают большим количеством наличных средств, но при этом они скрывают реальные объемы денег. Максимум, что они давали, это 1 тыс. грн сверх нашего предложения по аренде. То есть разговор не о больших суммах.

Но возникает вопрос, как же действует в таких ситуациях наш агрохолдинг.

Во-первых, сотрудники МХП на собраниях, публичных слушаниях, слетах села стараются присутствовать и рассказывать о своем видении процесса. Наше предприятие указывает таким фермерам на то, что они не дают того вала налогов, который необходим для закрытия дыр в социальной сфере, инфраструктуре или медицине ОТГ.

Наши представители начинают объяснять фермерам, жителям района и другим, что такое налоги. Не все это хотят, но кто-то слышит.

Latifundist.com: А если все же человек решил прекратить с вами сотрудничество, как строите диалог?

Виктория Нагирняк: С человеком, который приносит заявление о том, чтобы забрать землю общаются сотрудники земельного или социального отделов МХП. Начнем с того, что на местах все обо всем прекрасно знают. Например, аграрий Петренко дает на тысячу больше, чем наш холдинг.

При этом, когда сотрудники предприятия начинают общаться с желающими забрать землю, у многих просто временная нехватка денег, кто-то хочет диван купить, детей отправить на море или еще что-то. Обычно путем компромисса достигаем соглашения и Сотрудничество продолжается.

Latifundist.com: А бывают в плане конкуренции региональные особенности?

Виктория Нагирняк: На Винниччине существуют так называемые маленькие бизнесмены, которые привыкли всю жизнь выращивать лук, возить его на трассу и реализовывать. Потом среди своих хвастаться, что один сын в Киеве закончил учиться, второй — поступил в Польшу. Вот они часто хотят на старости лет сами обрабатывать землю, ведь почувствовали себя при деле. И вот такой контингент часто желает вернуть земли. Не скажу, что там прям горячая точка, но четкая волна возврата паев обратно прослеживается. При этом, не с целью другим фермерам сдать в аренду, а чтобы самим обрабатывать.

Расскажу вам небольшую историю из своей жизни. Однажды ко мне папа пристал: «Доця, купи старенького тракторця или хотя бы мотоблок, я буду обрабатывать нашу землю». И он хочет обрабатывать, но не потому, что этих два пая по 3,5 гектара принесут миллионы или сейчас землю сдает за мизер, а просто, чтобы чем-то заниматься.

Latifundist.com: Виктория, вам приходилось конкурировать на аукционах с иностранными компаниями? Насколько вы способны им составить конкуренцию? Это, опять же, к вопросу открытия рынка земли и допуска к нему иностранцев.

Виктория Нагирняк: Бывает по-разному. У нас был случай, когда на земельном аукционе компания из Саудовской Аравии выставила очень высокую планку арендной платы за гектар. Естественно, мы проиграли. Хотя холдинг и может позволить себе в каких-то отдельных случаях конкурировать с большими предложениями, но точно не в этот раз.

При таких раскладах директор иностранной фирмы может вообще ни за что не волноваться. Даже его присутствие на аукционе не потребуется. Безусловно, украинским аграриям очень тяжело соревноваться с иностранным капиталом, они понимают, что не способны дать больше и поднять прайс выше 15 тыс. грн. Либо держать в таком размере. Наши аграрии на аукционах готовы платить в пределах 3 тыс. грн, но явно не 15.

Опять же, речь идет о земельных аукционах, которые касаются арендных отношений. В таких условиях сложно предположить, как отразится отмена моратория на конкурентности наших аграриев на торгах. К тому же мы не знаем, к какой модели земельной реформы в итоге придут.

Сегодня существует различная информация по поводу того, сколько может стоить земля. Многие сводят к цифрам $1800-2000 за 1 га. Ясное дело, что если сравнивать плодородную Винничину или сумские песчаные земли, это будет разный прайс.

Читать по теме: Своевременные расчеты с пайщиками — основа доверительных и корректных взаимоотношений

Latifundist.com: В плодородных регионах все чаще поговаривают о перегретости рынка, и это отражается на социалке.

Виктория Нагирняк: Есть такое явление. Знаю даже компанию, которую пайщики поставили в «неудобную позу». Холдинг пошел один раз на поводу желаний пайщиков, второй, в итоге им сели на шею. Сейчас менеджменту необходимо срочно садится за стол переговоров и решать возникшую конфликтную ситуацию. А относительно перегретых регионов, это как раз наши — Черкасчина, Винниччина. Там становятся в очередь за дополнительными бонусами.

Latifundist.com: Слышал о тенденции, когда пайщики забирают земли, а потом, после неудачного опыта, возвращаются. Бывали такие случаи?

Виктория Нагирняк: Да, бывают случаи, когда приходят и жалуются, мол, зря земли забрали. Вы знаете, люди в селах мыслят другими немножко категориями, например, дивана, новым скутером, ремонтами и т. д. И, исходя из этого, принимают решения.

Вместе с тем случаются и другие ситуации, это когда в громадах присутствуют некие идейные вдохновители, предлагающие забрать 10 паев в определенном месте и объединиться. В скором времени такая инициативная группа создает некий кооператив и начинает осознавать, что в данном случае МХП дает регулярно определенную сумму за пай, а здесь, чтобы вернуть вложенные средства, может не один год уйти.

И тут приходит осознание того, что в школе начинает течь крыша, ФАП разрушен, потому как МХП не обязан поддерживать нормальное состояние всей инфраструктуры ОТГ. Но холдинг все равно этим занимается.

Например, мы понимаем, что в селе нужна хотя бы одна точка, где должны элементарно находиться шприцы, будет препарат для понижения давления, потому что туда скорая ближайшая приедет в лучшем случае через 30-40 минут. Несмотря на все эти проблемы, холдинг старается финансировать и поддерживать те районы, где представлены предприятия МХП, ведь это весьма важно для местных жителей.

Latifundist.com: Между агрохолдингами существует условный пакт о ненападении?

Виктория Нагирняк: Нет, конечно. О каком пакте вы говорите? Вроде договорились, потом смотришь весной, а у МХП не хватает куска поля. Соседний холдинг обрабатывает. Спрашиваешь, почему на чужое пошли. Говорят, мол, 7 лет назад ваш холдинг залез на наши земли. Мы 7 лет терпели, но этой весной захотели откусить немножечко.

Latifundist.com: У вас большая команда?

Виктория Нагирняк: 32 человека по Украине.

Latifundist.com: Виктория, с таким графиком, полагаю, Вас за счастье увидеть в центральном офисе.

Виктория Нагирняк: Да, бываю очень редко в офисе (улыбается — прим. ред). Для себя я выработала правило: если работа связана с общением с местным населением, необходимо руку всегда держать на пульсе, понимать, как живут люди. Находясь в командировке, мне совсем не составит труда где-то остановиться в сельской кафешке и просто пообщаться с местным населением. Мне очень это интересно, ведь бывает, что МХП заходит с какими-то крутыми проектами, а они просто жителям не нужны.

Или устроим праздник, сделаем что-то яркое, тот же День села. Думаем: вот это люди обрадовались. А оказывается, что больше недовольных. Местный Петро напился и начал дебоширить, наши люди его вывели. А местные женщины на это обиделись, мол, ну, выпил человек, так что же его выгонять. Да и в принципе негатив к нашему мозгу чаще цепляется. Мы вложим сотни тысяч на День села, но люди вспомнят, что Иво Бобула не привезли, а выпустили какую-то непонятную Олю Полякову (смеется — прим. ред).

Также интересно наблюдать, как относится местное население к людям, которые работают на предприятиях холдинга. Ведь, так или иначе, сотрудники, которые работают на нашем предприятии, имеют определенный уровень достатка. Та часть населения, которая не работает в МХП, зачастую ездит на заработки в Польшу или еще куда-то.

Плюс: село — это цыганская почта. Выйдет соседка сапать буряки, расскажет куме, что МХП такой и такой, и эта информация разойдется быстрее, чем мы можем представить. И это тоже надо учитывать.

Константин Ткаченко, Николай Паланица, Latifundist.com