Вадим Нестеренко

Вадим Нестеренко: История создания холдинга началась еще в 1998 году. Это был как раз переходной период, когда в Украине только начиналась приватизация средних и крупных предприятий, совхозов и колхозов. Я работал в компании «Агротехсервис», которая оказывала колхозам разные услуги в сфере ремонта и поставки запчастей. Постепенно колхозы наращивали долги. Как решили выходить из этой ситуации? Решили на взаимовыгодной основе присоединить к «Агротехсервису» два недееспособных колхоза, создав первое в Днепропетровской области частное предприятие «Агрофирма «Орельская».

Через год на второй срок переизбрали Леонида Кучму, и он дал отмашку за три месяца развалить колхозы и создать новые предприятия. Начался хаос и бардак. Но у нас этот процесс прошел плавно и безболезненно для населения. Вот таким образом появилась «Агрофирма «Орельская», на базе которой начали потом расширяться. Далее был этап присоединения трех элеваторов.

Вадим Нестеренко: Да, считаю, что земля без элеватора — это как птица без крыльев. Сегодня у нас есть территории, которые находятся на приличном расстоянии, и мы знаем, как сложно и проблемно работать со сторонними элеваторами.

Вадим Нестеренко: Да, в основном идет занижение оценки по качеству. Например, мы хотим продать зерно, а нам выписывают, что в партии такой-то процент амброзии, превышающий норму. И мы не можем ничего продать. После они мне говорят, что готовы сами купить это зерно. Поэтому мы старались формировать земельный банк вокруг наших элеваторов. Собственно, именно так и появилась наша агрофирма Ristone Holdings.

Вадим Нестеренко: Когда вопрос встал о том, что железная дорога будет подавать вагоны по отгрузке только маршрутами, то мы начали формировать маршрутные отправки. На линии у нас было три элеватора, и за двое суток грузили маршруты. В целом, считаю, такое решение железной дороги убивает работу элеваторов в регионе. У нас много малодеятельных элеваторов, до которых маршруты не доходят. Если раньше они жили неплохо, то сейчас у них есть проблемы.

Вадим Нестеренко: Возможность отгрузки их мало интересует. Для них лучше всего продать зерно с поля или с элеватора, получить деньги и забыть об этом. Бессмысленно самим заключать контракт, везти зерно на элеватор и транспортировать в порт. Там своя мафия и свои расклады. Это их бизнес — от погрузки до въезда в порт.

Вадим Нестеренко: В этом году весна началась раньше, чем обычно. Начали сеять яровые культуры. Озимые, несмотря на прихоти природы, перезимовали удачно. Ноябрь и декабрь были теплыми, озимые раскустились и перезимовали. Из-за отсутствия осадков сеять их начали только с 15 октября. Хотя раньше посев озимых проходил с 15 сентября по 15 октября, иначе бы они не вошли в фазу кущения. Сегодня вообще уже сложно сказать, когда правильнее всего сеять. Климат меняется, происходит смещение сезонов. Уже не знаешь, к чему готовиться и не ударят ли морозы в мае.

Вадим Нестеренко: Наш земельный банк находится на пересечении трех областей: Полтавской, Харьковской и Днепропетровской. Но мы больше относимся к плодородному слою Полтавской области, здесь всегда было осадков больше, чем на другой территории, расположенной, к примеру, за Днепром. Но сейчас мы наблюдаем картину, когда засушливый климат Херсонской области доходит до нас. И у нас с осадками несколько лет уже проблемы. Теперь благоприятные климатические условия сложились в Сумской и Черниговской областях, где аграрии получают урожай кукурузы 100 ц/га. В нашей области этот показатель около 50-60 ц/га.

Вадим Нестеренко: По максимуму стараемся сеять озимые культуры: пшеницу, ячмень и рапс. Хочется больше посеять рапса и при планировании посевной кампании отводим под него большие площади. Но осуществить планы мешает погода — второй год отсутствуют осадки. Поэтому в структуре посевов в основном преобладает пшеница, а рапс занимает 2 тыс. га. По яровым культурам 30% занимает подсолнечник, остальные площади отводим под кукурузу. Гороха и ячменя сеем мало. Эти культуры используем больше для севооборота, чем для рентабельности. Пока с «Астартой» работали, то около 1 тыс. га отводили под сахарную свеклу. Сейчас начали работать с Ланной (поселок в Полтавская области). Он находится в 70-80 км от наших полей, на его территории расположен Ланновский сахарный завод. Итогами прошлогоднего сотрудничества остались довольны.

Вадим Нестеренко: Систему орошения используем в трех хозяйствах. Под орошением почти 1,5 тыс. га. Проблема в том, что пайщики могут забирать свои земли и из-за этого не все участки на поле попадают под полив. В одном из хозяйств у нас есть земля, арендованная без пайщиков. И вот на этой территории мы и реализуем проект по инвестированию в орошение. Для этого закупаем круговые машины поливного типа американской фирмы T-L Irrigation. В этом году купим третью установку, и это будет третье поле, которое находится под поливом, — 300 га. Постепенно будем вводить в этот процесс еще 400 га. Под поливом у нас разные культуры. Например, в прошлом году на орошении урожайность кукурузы составила 160 ц/га.

Вадим Нестеренко: Проект по прокладыванию подземных коммуникаций и орошению обошелся в 40 млн грн. Покупка одной поливочной машины обходится примерно в $120 тыс.

Вадим Нестеренко: МЭЗ рискнули построить с нуля. Сумма инвестиций составила 350 млн грн. Как и при любом строительстве, были сложности. В какой-то момент думали, что никогда его не запустим. Смета не соответствовала планируемой: то одно захотели добавить, а другое убрать и т. д. Но запустились и теперь работаем. Третья часть сырья своя, а 2/3 покупаем на рынке.

Вадим Нестеренко: Очень хорошая рентабельность была в первой половине маркетингового года — 15-20%. Теперь будем смотреть, с какими показателями закончится вторая половина года. Сегодня мы видим, что курсы уже плавают.

Вадим Нестеренко: Продаем наливом в цистерны. Арендуем 30 цистерн и отправляем железной дорогой в порт. Возим в основном в Николаев, поскольку это выгоднее с логистической точки зрения.

Вадим Нестеренко: Хорошо, если бы окупаемость составила 100%. За сколько выйдем? Думаю, что за 4-5 лет инвестиции в завод должны окупиться.

Вадим Нестеренко: Конкуренция, безусловно, есть. Были опасения, что тяжело будет покупать сырье, но пока проблем не вижу никаких. Поставщики из Харьковской, Донецкой областей. Местные тоже продают. Мы, собственно, и сделали ставку на МЭЗ, потому что сырье никогда не закончится. Сейчас все выращивают подсолнечник, потому что культура считается неприхотливой и наиболее доходной. Проблем с сырьем не должно быть и дальше. К слову, первая половина этого маркетингового года (с сентября по декабрь) была самая доходная. Вторую половину года все пытаются работать плюс-минус в ноль.

Тяжело конкурировать с иностранными компаниями, потому что у них дешевый денежный ресурс. Мы с украинскими процентными ставками не составляем для них конкуренции. У них есть больше возможностей предложить выше цену. С другой стороны, эти компании — большие. Принятие решение происходит у них дольше. Мы же в этом плане более гибкие и можем принять решение за несколько минут.

Вадим Нестеренко: Мукомольным производством начали заниматься с 2011 года. Сегодня входим в тройку самых крупных производителей в Украине. Если до сих пор не закрылись, значит производство рентабельно. Дотировать не будем.

Хлебный бизнес очень сложный, и пока в него не зайдешь — не поймешь этого. «Днепромлын» сегодня имеет свою точку безубыточности — 10 тыс. т переработки в месяц. Чем больше ты переработаешь, тем больше будет доход. Но если ты переработаешь 15-16 тыс. т, то нужно понимать, куда излишек девать. Те, у кого нет хлебозаводов, пытаются на экспорт отправлять. Мы сделали ставку на хлебозаводы — около 40% отправляем, остальное пытаемся перераспределять. Конечно, экспортируем свою продукцию. Но экспорт всегда дешевле, чем внутренний продукт. Все страны пытаются максимально закрыть свои рынки, потому что любая добавленная стоимость должна оставаться на их территории. Животноводство — следующая добавленная стоимость.

Вадим Нестеренко: У нас 2 тыс. голов основного стада и сейчас проводим мероприятия по сокращению затрат на животноводство. На одном из предприятий сохранился небольшой цех по переработке молока в молочную продукцию. Я, вникнув в эту сферу, понял, что продать молочные продукты из настоящего молока практически невозможно. Ты проигрываешь любой тендер. Все предложения, которые идут от конкурирующих молокозаводов (а их в округе полным-полно), — по цене ниже стоимости самого молока. Они предлагают так называемые молочные продукты — болтушки всякие.

Вадим Нестеренко: Себестоимость производства молока около 5-7%. Опять же, как правильно считать, допустим, учитывать ли шлейф. Например, если посчитать себестоимость теленка и количество необходимого молока, которое выпивает теленок пока подрастет, то понимаешь, что о рентабельности в животноводстве в целом говорить не приходится.

Вадим Нестеренко: Да, в Украине черный рынок молока всегда убивал белый. Аналогична ситуация с арендой земли. Например, мы официально арендуем паи и работаем по-белому. У нас налоговая нагрузка составляет 2500-2700 на один гектар. А у единоличников 150-200 грн максимум. И они перебивают людей. Сколько мы ни пытались в Верховной Раде ввести единый налог на землю — не проходит. Все переживали, как отреагирует избиратель и как не будоражить общественность.

Вадим Нестеренко: Свиноводство имеет цикличность и сегодня оно достаточно рентабельное. Если брать прошлогодние цифры, то рентабельность составила 18-20%. Но проблема свиноводства — АЧС. Наши фермы территориально очень удачно размещены. В одном из сел мне сказали, что когда во время Второй мировой войны немцы наступали, то не заметили их село. Вот из-за того, что оно так удачно расположено, там и свиней хорошо разводить (улыбается). Свиней разводим на двух базовых фермах. Общее количество поголовья — до 20 тыс.

Вадим Нестеренко: От предшественников достался недостроенный комплекс по выращиванию грибов. Мы его достроили и запустили производство грибов. В соседнем селе открыли вторую линию. В третьем селе оборудовали компостный цех, поскольку для выращивания шампиньонов нужны компостные брикеты. Таким образом обеспечили людей рабочими местами. Хотя это ниша довольно интересная, но не простая с технологической точки зрения. Вырастить это одно, а вот потом еще нужно думать, куда товар реализовать.

Вадим Нестеренко: Торговой марки нет. Но над ее созданием мы работаем. Реализуем шампиньоны как на продовольственных рынках , так и в торговых сетях. Специфика работы с торговыми сетями хорошо известна всем производителям. Когда на рынке твоей продукции мало — тебя все любят. Когда много — ужесточают требования по качеству, а порой откровенно придираются. Качеству грибов, как и любой продукции холдинга, мы уделяем большое внимание, сертифицируем по европейским стандартам. Так что это нам помогает нам держаться на плаву.

Вадим Нестеренко: Конечно, собственник земли рано или поздно должен получить законное право распоряжаться ею. И я только за открытие рынка земли. Но этому должен предшествовать подготовительный этап, которого у нас, к сожалению, не было. Все эти годы только и звучали заявления о том, что давайте откроем рынок, наведем порядок в земельном кадастре и т. д. Но ничего не было сделано для этого. На нынешнем этапе вводить рынок земли неправильно. Но, повторюсь, что в этом направлении нужно двигаться. Скорее всего, реформа будет проведена в ближайшее время. Депутаты за нее проголосуют. Мы же, исходя из этого, будем дальше строить свои планы. Конечно же, реформа будет иметь негативные моменты, но и позитивные тоже будут.

Вадим Нестеренко: Думаю, около 20% готовы. Будут продавать в первую очередь те люди, которые получили землю в наследство, и она им не нужна. А таких людей много сегодня. Но надеждам людей на то, что земля будет продаваться по европейским ценам, не суждено сбыться. У нас точно не будут продавать землю по $20-40 тыс. за га. Я думаю, до $1 тыс. максимум будут получать на руки. Здесь нужно понимать, что позволить себе покупку земли можно только на привлеченные деньги. Внутри страны их ни у кого нет. Даже у аграрных баронов — им тоже нужно будет привлекать деньги. На начальном этапе основная масса людей будет возмущена низкой ценой на землю, но потом начнется процесс привыкания.

Вадим Нестеренко: Мы занимались инвестированием в производство. Приобрели приличный парк техники, поэтому как тут генерировать финансовую подушку? Например, чтобы купить 10 тыс. га, нужно будет $10 млн. А что такое эти 10 тыс. га? Это 20% нашего сегодняшнего земельного банка. Еще раз говорю: все будут пытаться под это дело привлекать деньги. И тут в игру вступают иностранные банки. Мы вроде иностранцам землю не продаем, но банки иностранные под залог земли кредиты давать будут. И если банки играют в длинную, то мы играем — день прожил и уже хорошо. Мы получили деньги, а через 5-7 лет экономические условия такие, что не в состоянии рассчитаться. Земля отходит банку как залог. Я вообще сегодня не вижу, чтобы иностранцы имели большое желание купить у нас землю. Но это хорошо, потому что они будут выдавать кредиты. Нюанс только в том, что попасть под критерии кредитования очень тяжело. Им нужны компании, которые играют в белую.

Вадим Нестеренко: У нас есть активы, и мы подаем отчетность. Сотрудничаем с европейскими банками внутри страны — берем кредиты. С внешним финансированием не совсем получается. Нужно иметь внешнюю компанию, чтобы его привлекать. Например, как привлекают деньги компании, которые вышли на IPO в свое время? Они размещают евробонды, котируются на рынке. У нас была возможность выхода на внешние рынки в 2008 году. Хотели заходить на фондовую площадку, но не успевали просто.

Вадим Нестеренко: Как правило, начни где-то по рынку поднимать, — все остальные автоматически подтягиваются. В одном месте это сделать невозможно. Сейчас идет привязка гривны за гектар. У каждого разная нормативная оценка, которая колеблется в пределах 6-8%. Но не все получают деньгами арендную плату, кто-то берет продукцией.

Вадим Нестеренко: Единоличники конечно есть. Но для всех очевидно, что при равных условиях, когда уравняют базу налогообложения, они экономически не выдержат конкуренции. Сегодня основная масса единоличников не оформляет людей на работу, соответственно, с зарплаты ничего не отчисляют и платят только налог на землю. По специфике недавней депутатской работы мне приходилось много ездить по региону и общаться с населением. Когда объясняю им, что работать в «в черную» это значит убивать будущее украинского села, что налоги — это ваша школа, детский сад, ФАП и т. д., то в ответ тотальное непонимание. Им на десять гривен за гектар больше дают, и дальше уже все — ничего не интересно. Налоговая служба, особенно на местах, сегодня развалена. Нет у них ни человеческих, ни технических средств, чтобы дойти до единоличника и спросить: «А где же твои налоги?». Но так всегда не будет.

Вадим Нестеренко: Такие истории я не просто слышал неоднократно. Я будучи депутатом активно помогал вернуть собственникам их хозяйства, например, в Юрьевском районе есть хозяйство «Заря», которое стала очередной жертвой рейдерства. В Минюсте есть комиссия, которая определяет, кто на самом деле является собственником земли. Хотя завтра может любой проснуться и понять, что уже не является собственником. Так комиссия решила. Мы в этом плане себя обезопасили. У нас на хорошем уровне работает и юридический отдел, и служба безопасности. Плюс имидж нужно иметь, чтобы все боялись.

Вадим Нестеренко: Мы приобрели оборудование пеллетного завода, который может производить до 60 т пеллет в сезон. Предыдущий собственник его не установил, потому что сложно было обеспечить производство сырьем. Одна из главных проблем таких заводов — сырье. Оно должно находиться логистически очень близко. Мы посчитали, что за счет своей стратегии — концентрации земельного банка вокруг одной территории — можем самостоятельно обеспечить свой завод сырьем. Также сможем принимать спрессованную солому от фермеров. Вместо того, чтобы палить солому, они смогут получить дополнительный доход. На данный момент мы отвели под этот проект землю и скоро начнем строить завод. Инвестиции в проект небольшие. Деньги нужны будут только на строительство и приобретение техники: соломенных прессов, погрузчиков, транспортных средств для логистики. На выходе будем получать пеллеты.

Далее встает вопрос: что делать с пеллетами, на которые сегодня может быть спрос, а завтра уже нет? В прошлом году спрос был колоссальный. В этом году теплая зима, и цены на газ упали — пеллеты уже никому не нужны. Поэтому следующий этап — строительство ТЭС, которая будет работать на топливных гранулах. Теперь нужно думать, где ее построить. Когда был депутатом, то была идея построить такую ТЭС в черте Новомосковска. В городе проживает около 50 тыс. человек. Основная его проблема — центральное отопление, за которое население не спешит платить. Основная часть бюджета уходит на дотирование «Новомосковсктеплоэнерго», чтобы город не отключили от газа. ТЭС на пеллетах могла бы решить эту проблему и обеспечить жителей не только теплом, но и горячей водой. Возможно, найдем взаимопонимание с городскими властями и планы удастся осуществить. Если не захотят, тепло можно использовать для тепличных хозяйств. Для них это очень интересно, поскольку позволяет существенно снизить оплату за теплоносители.

Вадим Нестеренко: У нас уже есть биогазовая установка. Но опять же повторюсь, что если сегодня привлекать деньги под 23% годовых, то они убивают любой интерес к инвестированию. Недавно процентную ставку снизили только до 16-17%, а нужно хотя бы до 10%.

Вадим Нестеренко: Нам нужно посмотреть, за сколько окупятся инвестиции в МЭЗ, а потом уже будем думать о других проектах. В этом году в планах только инвестиции в строительство элеватора. Уже все подготовлено, осталось дождаться поставки оборудования, чтобы к сезону успеть все смонтировать. Мы поняли, что система приемки в сезон могла бы дать больший эффект, если бы мы могли быстрее и большими объемами принимать. Поэтому к концу июля планируем запустить элеватор с мощностью хранения 20 тыс. т. Плюс мы арендуем в соседнем селе элеватор, который построила в свое время компания «Креатив Групп». После того, как она прекратила существование, это имущество перешло «Ощадбанку». И вот у него мы и арендуем элеватор, поскольку продать его банк пока не может — слишком высокая цена, плюс нет отгрузки по железной дороге, вот никто заходить туда и не хочет.

Вадим Нестеренко: Рассматривали, конечно. Но в наших условиях такой бизнес не выгоден. Если, к примеру, в Европе нефтеперерабатывающие заводы обязывают добавлять какой-то процент биоэтанола в бензин, то в условиях Украины кого можно обязать? Игоря Коломойского что-то можно обязать делать? Мало в это верится. Поэтому, если нет обязательных гарантий со стороны государства, то рынок сбыта биоэтанола ты не найдешь. По стоимости он обходится дороже бензина. Чтобы кого-то заставить купить дорогую присадку в бензин — должны быть более жесткие правила.

Вадим Нестеренко: Жалею. Очень много времени занимала общественная работа. Занимался в основном социальной инфраструктурой в своем округе: ремонтировал школы, детские сады и больницы в селах, где удавалось — дороги. На первый взгляд кажется, что это проще простого — взять и отремонтировать дорогу. На самом деле это целый процесс, который отнимает массу времени. Из-за этой деятельности я потерял много в плане управления бизнесом. Сейчас наверстываю это.

Вадим Нестеренко: Запомнился тем, что пока премьер-министром был Арсений Яценюк, нам удавалось отстаивать льготный режим по НДС. Под давлением МВФ он пытался его отменить в свое время, но мы не дали это сделать. Фиксированный налог и льготный режим, которые ввели в начале 2000-х годов, — это были две главные реформы, которые дали толчок к развитию АПК в целом. С приходом Владимира Гройсмана все поменялось и не в лучшую сторону — отменили льготный режим по НДС. У тех, кто продает на внутреннем рынке, начались проблемы. Кто отправлял свою продукцию на экспорт — чувствовали себя хорошо. А экспортируем мы только сырье. В итоге украинское АПК стало сырьевым придатком мировой экономики.

Вадим Нестеренко: Когда я смотрю на нынешнюю Верховную Раду, то понимаю, что депутата как такового там вообще нет. Кто депутат сегодня? Когда Андрей Богдан работал главой администрации президента, у него в кабинете хорошая картина висела — пингвины ходят в зале Верховной Рады. В одном из интервью он рассказал, что картину ему Владимир Зеленский подарил. Вот эта картина и олицетворяет сегодняшнюю ситуацию в Верховной Раде.

Вадим Нестеренко: Да, все обстоит именно так. Но сколько ни делегируй свои полномочия, все равно вникать нужно во все процессы. Чем глубже ты контролируешь процессы в компании, тем больше шансов получить хороший результат в итоге. У нас в компании есть ключевые менеджеры, которые управляют всеми процессами. Но тяжело сегодня винить кого-то за прошлый год. Ключевой проблемой 2019 года была ревальвация, которая очень сильно повлияла на общие результаты. Но не только у нас, а и по стране в целом.

Вадим Нестеренко: Я давно уже живу в системе мультиканальности, но предпочитаю сообщения звонкам, поскольку они гораздо больше оптимизируют время. Допустим, тебе в голову пришла интересная мысль. Ты набираешь человека, а он не на связи — мысль уже ушла. А так написал сообщение, и рано или поздно получишь обратную связь. Одним из плюсов мультиканальности является то, что ты можешь работать с любого уголка земного шара. Даже под водой телефон работает!

Вадим Нестеренко: Там, где есть Wi-Fi. Если его нет — все пропало. Приезжаешь домой — миллион не отвеченных звонков и пропущенных СМС. Отдыхать больше всего нравится в Европе и США. Поездки в США совмещаю с изучением английского языка. Это бесконечный процесс, который никак нельзя остановить. Давно дружу с преподавателем из Гарварда. По приезду созваниваюсь с ней и вечером, после работы, начинаем разговаривать на разные темы на английском. В современном мире никуда без знания иностранного языка.

Вадим Нестеренко: О преемственности сегодня не думаю. Что такое преемственность? Это когда ты можешь передать в наследство что-то, например, свои дорогие часы. Учитывая ту ситуацию, которая сложилась в нашей стране, любая собственность условная. Дети пытаются вникать. Но мы становились на ноги в бурные 90-е, у нас немного другая школа была, чтобы подготовиться к непростым условиям ведения бизнеса.