Про зайцев и «неповидло»
За все время работы возникало немало достаточно курьезных, а порой и просто анекдотических ситуаций. Некоторые напрочь стерлись из памяти, но многие забыть просто невозможно. Первая история запомнилась, возможно, еще и потому, что произошла она в самом начале моей летной деятельности, как только я пришел из училища.
В Сумах тогда разводили зайчат, которых самолетом развозили чуть ли не по всей Украине. Мне тоже несколько раз пришлось участвовать в таких рейсах. Один из них, в Херсон, и оказался памятным. Полет зайчики переносили тяжело, поэтому, заботясь о них, вылетали как можно раньше, пока температура невысокая, а воздух спокойный и «болтает» меньше. Вылетели мы вовремя, полет проходил как обычно. Неожиданное указание полтавского диспетчера о посадке на их аэродроме вызвало недоумение. Командир попытался объяснить, что у нас очень нежный спецгруз, с которым необходимо обращаться максимально бережно, поэтому не предусмотренная заданием промежуточная посадка нежелательна. Но диспетчер повторил указание – пришлось подчиниться. Удивило и очень насторожило еще и то, что возле полосы нас встретил УАЗик, который сопровождал самолет до самой стоянки, двигаясь сзади слева. Мы даже не знали, что думать – понятно было, что контролируют дверь, но зачем? На стоянке «встречающие» стали колотить в «калитку», требуя немедленно открыть. Войдя (почти ворвавшись) в самолет, они в недоумении уставились на ящики-клетки с пушистыми комочками.
Осмотрев салон (а что в Ан-2 и осматривать-то?), встретившие нас чиновники разрешили вылетать без захода к диспетчерам, чтобы сэкономить немного времени.
Позже все разъяснилось. Диспетчера «передают» друг другу самолет при входе в зону ответственности. И сумской диспетчер решил напомнить своему полтавскому коллеге, что он принял под управление борт, которому желательно обеспечить режим максимального благоприятствования, чтобы меньше мучить животных. Злую шутку как раз и сыграла фраза о том, что на борту зайцы. Диспетчер из Полтавы решил, что речь идет о безбилетных пассажирах и доложил «выше». (Грешили порой экипажи, чего уж греха таить. За летный час второму пилоту платили меньше полутора рублей, командиру – около двух, поэтому возможностью прихватить «ушастого» обычно не брезговали.)
Вот местные чиновники от авиации и попытались решительно пресечь столь вопиющее нарушение социалистической законности. Не остановило их и то, что они вынудили экипаж произвести не предусмотренную полетным заданием посадку. Очень уж, видно, хотелось «преступников» поймать. В принципе, эта посадка должна была квалифицироваться как вынужденная, с соответствующим расследованием. Уж тогда бы зайцы точно погибли, поэтому от формальностей решили воздержаться. Тем более, что конфуз был еще тот.
Вернуться домой в тот же день не получалось, поэтому мы ночевали в Херсоне на биостанции и имели возможность лично убедиться, что этот полет из-за лишних посадки и взлета зверьки перенесли хуже, чем обычно. Правда, выжили, кажется, все, утром их благополучно отпустили «на свободу с чистой совестью». Ну а что зайчики думают об Аэрофлоте, в принципе, никого не волновало.
Еще один веселый случай связан с возвращением на базу после выполнения авиахимработ на юге. Летели группой из трех бортов, вел нас командир звена. Маршрут пролегал через зону с особым режимом полетов. Проще говоря – через полигон стратегических бомбардировщиков. (Тех самых мощных красавцев, к которым с особым уважением относились в стане «потенциального противника» и которые наше «мудрое» руководство тупо порезало на металлолом). Естественно, оказаться над полигоном, когда «работают» бомбовозы, было бы весьма печально. Поэтому вход в зону возможен был только после получения разрешения от диспетчера с поэтическим позывным «Повидло».
Но вот связаться с «Повидлом» не удалось. Сколько его ни вызывали, отклика не последовало. Зависнуть в воздухе в ожидании ответа диспетчера на самолете нельзя. В принципе, нужно было возвращаться… Но, руководствуясь соображениями, что при работе полигона диспетчер свое место не покинул бы, мы продолжили путь. Я постоянно крутил головой, высматривая бомбардировщики. На что мой командир, молодой веселый парень, резонно заметил, что даже если я их замечу, сделать мы ничего не успеем. Поэтому не резон нервничать самому и расшатывать нервную систему окружающих. Но напряжение, конечно, было. Уже на самом выходе из зоны, когда все немного расслабились, эфир заполнил певучий девичий голосок: ««Повидло» на приеме, кто вызывал «Повидло»?». Вот тут-то и сказалось двадцатиминутное нервное напряжение. Грубый мужской голос на всю страну ответил: «Г… ты, а не повидло». Даже сейчас при воспоминании об этом мне становится мучительно стыдно за всю Гражданскую Авиацию. Девушка пожаловалась на грубиянов, и последовали наказания не только «за нарушение фразеологии радиообмена», но и за пролет спецзоны без связи. А вот наказали ли ее (ведь было за что), никто не знает.
С тех пор фраза «Ну ты и не повидло» стала у нас крылатой и, кажется, разошлась даже по другим отрядам. Несколько раз приходилось слышать ее и от знакомых, не связанных с авиацией.
