Конфликт между компанией «Астарта-Киев» и экс-директорами ее флагманских сельхозпредприятий — «Агрофирмы «Добробут» и «Агрофирмы им. Довженко» — длится уже больше года. Говоря об этом деле, участники «агроразводного» процесса открывают все новые детали. В этот раз Latifundist.com выслушал версию экс-директора «Агрофирмы им. Довженко» Виктора Скочко.

После интервью с директором по юридическим вопросам компании «Астарта-Киев» Лилией Тимакиной было опасение, что разговор пойдет о былых заслугах и ностальгии по олдскульной «Астарте»... Но в ответ на обвинения экс-директор агрофирмы рассказал о скрытой части айсберга компании. Виктор Скочко сообщил о финансовых схемах в агропромхолдинге и предостерег акционеров «Астарты», что компанию может постигнуть участь дефолта «Мрии» в 2014 г.

— В интервью представителя холдинга прозвучало, что Вы агитировали людей из возглавляемых вами сельхозпредприятий на протесты против центрального руководства. Эта информация соответствует действительности?

— Если честно, я думал, что за год страсти улягутся, но проблема лишь обостряется. И та, мягко говоря, неправда, которая была озвучена, заставила меня обратиться с комментариями по этому интервью.

Я 18 лет проработал в компании и не понимаю, как можно меня обвинять в том, что люди переходили на мою сторону. Хотелось бы напомнить, что в свое время, чтобы приобрести сушилку, комбайн, трактор, я отдал в залог свое личное имущество, автомобиль. Потому что тогда предприятию больше нечего было предоставить банку в залог.

В конце августа 2017 года у меня состоялся разговор с руководством компании. Мы договорились, что я закончу начатую работу и пойду на «вольные хлеба» — создам компанию, где буду сам принимать решения и нести ответственность. С учетом того, что был такой разговор, мне непонятно, зачем понадобилось со скандалом освобождать меня от занимаемой должности.

Сотрудников я собрал уже после того, как был уволен (после 15 ноября). Поблагодарив людей за работу и доверие, я никого не призывал следовать за мной и не принуждал выйти из агрофирмы. Потому что у этих людей заключены действующие договоры с компанией «Астарта» на аренду земли. Поэтому, говоря о том, что я переманивал людей, представители компании явно лукавят.

— Интересно, что Варшавская фондовая биржа говорит о конфликте «Астарты» с миноритарными акционерами, но представители компании утверждают, что с Вами расстались мирно.

— На самом деле конфликт был. За все годы, когда я был участником «Агрофирмы им. Довженко», мы не получали дивиденды, все средства вкладывались в развитие. Я считал, что моя доля в структуре агрофирмы есть и работает. После того, как меня и Александра Коваленко решили уволить, финансовый директор «Астарты» Виктор Гладкий предложил не совсем приемлемую сумму, которая не была обоснована объективной оценкой. Поэтому я, в свою очередь, предложил Виктору Иванчику провести независимую оценку. Чтобы, как говорится, разойтись цивилизованно, по-европейски.

Компания выплатила мне ту часть, которую посчитала нужной. Но сертифицированная компания провела другую оценку. И я настаиваю на выплате той суммы, которую указал независимый оценщик. Сейчас готовлю иск к «Астарте». Нам с Коваленко решили создать такие условия, чтобы мы ушли из компании. Потому что мы стали неудобными. Когда начальник юридического департамента говорит о наших премиях и зарплатах, надо уточнять, что все это начислялось по решению центрального офиса. Мы лично себе ничего не начисляли. Если уже заговорили о зарплатах, то для сравнения: Виктор Гладкий в прошлом году получил со всеми премиями и бонусами более €500 тыс. И таких сотрудников с огромными зарплатами, которые не работают на земле, большое количество.

Вообще то, что делалось в компании последние 4-5 лет, находится на грани закона. Выводились значительные средства в виде безвозвратной финансовой помощи, нас заставляли покупать товарно-материальные ценности на 10 лет вперед. Как можно выполнять эти решения, когда ты директор и несешь прямую материальную ответственность? Я неоднократно говорил, что могу быть управляющим без права подписи. Тогда я буду выполнять любые решения. То есть и я, и Коваленко противились насаждаемой системе управления, поэтому нас решили убрать.

— О каких схемах идет речь?

— С приходом на должность финансового директора Виктора Гладкого политика компании стала «грязной». Этот человек пытался очень понравиться владельцам компании. Имея «большой талант» во всевозможных авантюрах, он предложил мажоритарным владельцам «великолепную» схему зарабатывания на собственной компании.

Она проста. В то время, когда мажоритарный владелец убеждал миноритарных акционеров в том, что выплачивать дивиденды не нужно, а средства необходимы на развитие компании, он сам выводил деньги через кредитные схемы в виде уплаты себе процентов.

Например, в годовом финансовом отчете за 2013 год, в разделе 35 «Транзакции со связанными лицами», отмечается (не открывая связанных лиц), что мажоритарным акционером был предоставлен кредит компании под 9,4% годовых в USD. Проценты выплачивались исправно.

Это же можно увидеть и в отчетах последующих лет. Показательно, что, например, в 2014 и 2015 годах так называемая WAIR в долларах для компании составила 6,50% и 7,47% соответственно, мажоритарные акционеры изобретали возможность из средств компании платить себе те же 9,4% годовых. И только в 2017 году процентная ставка по кредиту акционера уменьшилась.

Кстати, с миноритарными акционерами еще интереснее ситуация. Например, компания ставила на голосование своих ежегодных собраний акционеров вопрос выплаты дивидендов. Однако за все время своего существования ни разу так и не выплатила ни цента своим акционерам. Объяснения этому были красивые, хотя и не всегда логичные. И все это называли красивым словом — политика компании по выплате дивидендов.

— Это была основная схема финансового директора компании?

— Нет. Другое «изобретение» — это уплата т. н. компенсации мажоритарному акционеру за то, что он согласился передать часть своих акций в залог по кредиту, привлеченному компанией. Вся эта информация есть в годовых отчетах компании. Но если разобраться, то компенсация за что? Какие потери или затраты возникли у акционера, которые нужно компенсировать? Как это определить, кто фиксировал эти затраты или потери?

Чтобы было понятно, о каких суммах идет речь, в 2014 году компания оплатила такой компенсации на более чем €2 млн. Это при том, что 2014 год компания закончила с огромными убытками! Если к этой сумме еще добавить проценты по «своим» кредитам и сумму официальной заработной платы, то можно прийти к выводу, что для мажоритарного акционера год был не таким уж плохим.

Отдельная тема — это еще одна «схема финансовой оптимизации» от финансового директора — так называемая «финансовая помощь».

— О каких суммах идет речь?

— За 2015-2017 гг. «Агрофирма им. Довженко» предоставила почти 900 млн грн безвозвратной финансовой помощи… Хотя в уставе предприятия написано, что оно создано для получения прибыли и развития, распределения этой прибыли между его участниками. Как обозначить эту статью расходов, когда 320 млн грн годовой прибыли передается в виде безвозвратной помощи? Что это за благотворительность?

Мне говорили, что это не мое дело. Но как «не мое», если я — участник предприятия? При этом хотел бы часть этой прибыли направить на приобретение техники, технологий, вложить в развитие переработки сельхозпродукции, а также социальную сферу.

— Эти средства были направлены на поддержку менее успешных агропредприятий, входящих в агропромхолдинг?

— Практически все наши сельхозпредприятия были успешные. Думаю, что средства шли на другие бизнесы «Астарты». Известно, что у мажоритарных владельцев есть еще один бизнес — строительный. И строительство «Астарта Бизнес Центра» на Подоле в Киеве не имеет никакого отношения к агробизнесу.

— Сельхозпредприятия направляли средства на безвозвратной основе материнской компании или в офшоры?

— Материнской компании. А она, в свою очередь, продавала сельхозпродукцию по заниженным ценам в офшорах — кипрской компании Ancor Investments Limited. В результате операционная прибыль компании в конце года составляла 500-700 млн грн, а в балансе указано всего 190-240 млн грн. Остальное пошло в затратную часть.

Помню, что при цене на озимую пшеницу 4,5 тыс. грн/т, мы ее продавали по 3,5-3,6 тыс. грн/т. Если на внутреннем рынке 1 т кукурузы стоила 4,5-4,6 тыс. грн, мы продавали ее Ancor Investments Limited по 3,4-3,5 тыс. грн. То есть на каждой тонне зерна теряли 1 тыс. грн дохода. Считайте сами. Сельхозпредприятие «Добробут» продает кипрской компании 50-60 тыс. т пшеницы и 70-80 тыс. т кукурузы. То есть 120-160 млн грн только «Добробут» выводил в офшоры.

В «Агрофирме им. Довженко» продукции еще больше, но схема та же. Если взять все предприятия компании, то речь идет о выводе миллиардов гривен только за счет трансфертного ценообразования, на реализации продукции по заниженной стоимости.

В сезон переработки сахарной свеклы у других производителей заводы покупали свеклу по 1,2 тыс. грн за 1 т, а у предприятий холдинга по 0,85 тыс. грн за 1 т. Как это называется? Бей своих, чтобы чужие боялись? Таким образом занижались финансовые показатели сельхозпредприятия.

— Тогда Вы тоже выражали недовольство такой политикой компании? Довольно странно, что Вы говорите об этом только сейчас.

— Мы с Коваленко были неудобны для Иванчика и Гладкого. У нас всегда было достоинство и воля сказать то, что мы думаем. Я искренне жалею, что компания, в которой я работал, так изменилась. Все эти споры не повышают ее капитализацию. Я бы хотел сказать акционерам «Астарты», чтобы они были внимательными, потому что может возникнуть ситуация, как с «Мрией».

— Вернемся к вопросу доли. Когда Вы собираетесь подавать иск в суд на «Астарту»?

— Юристы готовят документы. Думаю, в мае. В целом же хочу предупредить миноритарных акционеров и стейкхолдеров, что на моем и Коваленко примере их могут обмануть. Поэтому рекомендую канадскому фонду Fairfax и акционерам из Варшавской фондовой биржи быть внимательными.

Если говорить о доле, то я четко помню, что активы «Агрофирмы им. Довженко» на 31 декабря 2017 года составляли 2,2 млрд грн. В январе их пересчитали и они составили уже 3,2 млрд грн. Я написал заявление об уходе 1 февраля 2018 г. А мою долю рассчитали по ситуации на июнь. О каком партнерстве и доверии можно говорить? Мне не стыдно отстаивать свои права, потому что эти деньги я честно заработал.

Поэтому я нанял компанию для проведения независимой оценки, заплатил деньги, заключил договор как директор «Агрофирмы им. Довженко». И как ее участник по уставу я имел на это право. И не имеет значения, что у кого-то доля в агрофирме 97%, а у меня — всего 1%. Независимые эксперты оценку провели. Но «Астарта» ее не приняла, потому что оценка не совпала с позицией финансового директора.

В общем получилось так, что ее пришлось выбросить в урну, поскольку оказалось, что никакого альтернативного мнения быть не может.

— То есть Вашу долю оценили в 19 млн грн. Вы с этой оценкой согласились. Какие-то проблемы с оплатой стоимости доли возникли?

— Нет. Выплата была произведена так, как это предусмотрено уставом агрофирмы, — в последний час последнего дня года, предшествующего выходу из состава ее участников.

— Когда-нибудь руководство компании озвучивало мысль, что Ваша лояльность компании конвертируется в определенные дивиденды, которые Вы сможете получить?

— Нет, подобного диалога или обсуждения не было. Они просто решили выдать сумму, которую посчитали нужной. Хотя показательным в этом плане является обещание Виктора Петровича еще в далеком 2006 году (при выходе компании на Варшавскую фондовую биржу) ввести опционную программу для менеджмента компании. Кстати, тогда же Виктор Петрович обещал, что построим модель, согласно которой каждый, кто принимает активное участие в развитии компании, станет сособственником. Но этого не случилось. Возможно патологическая жадность тому причиной.

Сегодня в целом в «Астарте» доминирует такое унизительное отношение к руководителям предприятий. Мне кажется, что Виктор Иванчик потерял рычаги влияния на компанию. Раньше он активно строил бизнес, мог просчитывать на несколько шагов вперед. Он был умным и дальновидным бизнесменом. А сегодня — не знаю, что происходит.

За мной следят. Служба безопасности «Астарты» постоянно дежурит возле моего офиса. Ко мне приходит много людей каждый день и как к депутату, и как к директору предприятия. Ведь я строю другое предприятие, которое будет обрабатывать 3 тыс. га. Сегодня уже 900 га обрабатываем, со временем нарастим земельный банк.

Жизнь рассудит, кто прав, кто виноват. Я не был настроен на ссору, и сегодня мне сложно выступать против компании, которую я сам строил. Но раз не получилось по-хорошему, мы будем воевать. На последней встрече с Виктором Иванчиком я сказал, что нас с Коваленко нельзя задавить, с нами надо договариваться.

— А земельных конфликтов с «Астартой» у вас нет?

— Тоже нет. Мы стараемся работать сами по себе, корректно и в рамках закона. Создали новое фермерское хозяйство «ВВС» в Шишацком районе Полтавской области. У кого закончился договор, кто унаследовал пай — может прийти к нам.

— У «Агрофирмы им. Довженко» большой земельный банк — 50 тыс. га. Что сейчас происходит с этими наделами?

— Агрофирма продолжает работать. И обо всех людях я, конечно, не могу сказать. Но есть и такие, которые настроены скептически и забирают свою землю, потому что нет доверия и диалога со стороны «Астарты».

Каждый договор аренды земли заключается в индивидуальном порядке, но для этого нужно общаться с людьми, работать с громадой. Одним словом, иметь авторитет. Я не могу сказать, что у агрофирмы сегодня нет авторитета среди пайщиков. Но в то же время растут риски, что предприятие потеряет значительную часть земельного фонда. Может, это недоразумение, может, безалаберность. Но я знаю, что на сегодняшний день многим сложившаяся ситуация не нравится.

— И много земли «отпало» от «Агрофирмы им. Довженко» за последнее время?

— По моим подсчетам немного, около 1,5 тыс. га. Это с учетом 600 га, которые люди забрали и передали в аренду нашему вновь созданному фермерскому хозяйству.

— Давайте подытожим: почти 20 лет Вы проработали в «Астарте», а покинули компанию, мягко говоря, в ситуации взаимного непонимания?

— Вообще, для меня «Астарта» — как родной ребенок. Это мой проект, мой дом, который мы сообща строили. В компании все равно останется частица моей души. Я здесь не просто работал, а жил. Меня жена к «Астарте» даже ревновала. И я хотел бы, чтобы «Астарта» осталась на рынке и дальше успешно работала. Но я не верю в ее сегодняшний менеджмент. Менеджмент, которого нет. А есть подделка подписей, фальсификация, несоблюдение условий контракта. Вот это меня пугает. А главная проблема «Астарты» сегодня — это высший менеджмент, который сидит в Киеве.

Кстати, замечу, что в киевском офисе работает около полутысячи человек. При этом земельный банк за эти годы не вырос, чтобы так раздувать штат.

Проблема не в земле. Потому что земля может быть благодарной. И люди, которые на ней живут, тоже. У нас на Полтавщине в селах очень радушные и доверчивые люди. С ними можно работать. Вопрос лишь в том, как распорядиться этим ценным ресурсом.

Мы, благодаря этим людям, помогли «Астарте» построить хорошую компанию. Вместе с Коваленко и с той первой командой, которая сегодня из холдинга ушла. Новой команде мы передали мощную, структурированную агропромышленную компанию.

Но вот что будет с ней в дальнейшем, для меня лично это знак вопроса. Все зависит от самой «Астарты».