Перед нами не стоит
задача продать ГПЗКУ:
Василий Коваленко

Василий Коваленко: Я пришел в ГПЗКУ в 2018 г. советником, потом был заместителем, в мае нынешнего года был назначен на должность исполняющего обязанности главы. Поэтому знаю корпорацию и ситуацию в ней более чем детально.

В команде есть люди, которые работали и до меня, и со мной. Были назначены два новых заместителя, пообщался с каждым из руководителей департаментов, вернул тех, кто был уволен прошлым руководством. С нынешним составом сотрудников мне комфортно работать.

Василий Коваленко: Вернули ключевых сотрудников, основное звено. Тех, кто имеет ценность для компании.

Василий Коваленко: Я на должности 4 месяца. Какие-то процессы были начаты до меня, в частности, министерский аудит. Потом пришло КРУ, которое будет проверять корпорацию, наверное, еще 2 месяца. Также при Саймоне Чернявском началась проверка аудиторской компании Baker Tilly. Отчет об этой проверке подписывал уже я.

Сейчас анализируем, какое нам досталось непростое хозяйство. Есть задача сократить персонал на элеваторах. Но это очень сложно, так как на предприятиях отсутствует автоматизация. Сокращать людей — значит увеличивать нагрузку на тех, кто остается. Работники требуют увеличения зарплаты. В общем, замкнутый круг.

Василий Коваленко: За 10 лет. Основной долг ГПЗКУ — это китайский кредит. Соответственно, его финансовая нагрузка, а в нем уже невозвраты валютной выручки по экспортным контрактам, незакрытые спотовые и форвардные контракты, предоплаты за зерновые и вся сопутствующая проблематика с 2013 года. Из ситуации сложно выходить, так как меняется законодательство, в том числе налоговое, под которое нужно менять бизнес-процессы внутри компании и т. д.

Василий Коваленко: Чтобы реально оценить ситуацию, мы провели инвентаризацию остатков зерна, также делаем ревизию всех договоров и контрагентов. Мы по-новому прописали положение об аккредитации контрагентов ГПЗКУ. Боремся с коррупцией, с закупками за наличные. Если в цепочке нет товаропроизводителя — мы не приобретаем товар.

Василий Коваленко: Документы легко проверить, скрутки налоговая видит мгновенно. Обязательно проверяется наличие земли, потому что не может производитель выращивать 50 тыс. т зерна на 10 га. Также налоговая изучает, сколько агрохимии и семян закупает сельхозпроизводитель. Смотрят на урожайность: если 3,5-8 т с 1 га (в зависимости от культуры), значит, скруток нет, если выше — это подозрительно.

Василий Коваленко: Потому что говорят, что «на рынке» цена документов составляет 11-13% от стоимости 1 т зерна. Если снизить НДС до 14%, то никто уже не будет рисковать, заниматься махинациями за 1% с цены 1 т. Будут стараться вернуть свой НДС встречным экспортом или другими законными путями. Например, почему импортеры товаров идут в аграрный бизнес? Они много импортируют, НДС тяжело возмещается, но они решили, что будут возвращать за счет экспорта сельхозпродукции.

По этому вопросу общаемся с профильными комитетами. Многие считают, что если уменьшить НДС для сельхозпроизводителей с 20% до 14%, то никто не будет покупать документы.

Василий Коваленко: Как я уже сказал, обязательно наличие с/х земель в собственности или аренде. Как минимум три человека персонала и сезонные рабочие. Компания должна работать на рынке не меньше 1 года. Мы избавились от компаний, у которых 1 сотрудник и 10 тыс. грн уставной фонд.

Василий Коваленко: Очень много. Достаточно сказать, что если раньше у нас было около 5 тыс. контрагентов, то сегодня — около 2 тыс.

Жестче всего проверяются контрагенты по форвардным контрактам. Хотя стараемся идти навстречу производителю. Допустим, хозяйство выполнило форвардный контракт, но с опозданием и поставило не ту культуру. Такие ситуации решаемы. Но если компания была зарегистрирована 3 месяца назад, взяла в аренду 2 тыс. га, не имея ни агронома, ни собственной техники, с такими контрагентами мы не работаем.

Форвардные контракты — серьезный инструмент. Предыдущая команда практически провалила выполнение контрактов по форварду. Сейчас мы восстановили сеть региональных закупщиков и идем на выполнение плана на 70%.

Василий Коваленко: В плане 310 тыс. т. Из них: 120 тыс. т пшеницы и 150 тыс. т кукурузы, также ячмень и рожь. К слову, мы максимально упростили условия и облегчили процедуру оформления таких контрактов. Производитель подает документы региональному менеджеру, тот изучает их и передает в центральный офис, в случае положительного решения нотариус оформляет сделку. То есть процедура максимально простая. Только проверка документов занимает время. Потому что под форвардную программу мы выдаем китайские деньги и должны быть уверены, что фермер посеет и привезет урожай.

Василий Коваленко: Нынешний год сложный, урожай сдвинулся. На 7 сентября мы закупили 400 тыс. т пшеницы. Могли бы закупить и миллион, но с другой маржинальностью.

Могли бы нарисовать план. А потом разбираться, что же мы купили: там скрутки, там раздутый НДС, уголовные дела и т. д.

Поэтому решили пожертвовать планом ради качества. Если речь идет о возврате НДС, важно, чтобы он был. Потому что невозмещенный НДС — это наши деньги, а цена этих денег — репутация компании. Сейчас идут переговоры с китайской стороной о реструктуризации долга. Если мы покажем, что за счет контроля НДС у нас не будет вымываться более 3 млрд грн или $100 млн, к нам будет больше доверия.

Василий Коваленко: Мы можем судить о невозврате НДС в размере 3,6 млрд грн за прошлые годы. Думаю, речь идет о 70-80% (1,6 млрд грн) купленного «дутого» НДС. Без налоговой службы понять масштаб потерь не представляется возможным. Если говорить об элеваторах ГПЗКУ, то они никогда не могли рассчитываться наличкой. Во всяком случае, в легальном поле.

Но была информация, что в 2018 г. работала эта схема. Под элеваторами ГПЗКУ стояли люди с машинами, которые выкупали зерно за наличные. Были ли это люди корпорации или посторонние — неизвестно.

Василий Коваленко: Убытки, отсутствие около 7 тыс. т зерна. Директорам элеваторов запрещено смешивать зерно урожая 2019 г. и 2020 г., чтобы провести инвентаризацию.

Василий Коваленко: Нет, не стоит. Хотя точечные увольнения будут.

Василий Коваленко: Условия контракта сами по себе очень спорные. Один пример: возможности перевалки ГПЗКУ на своих портах — 3,6 млн т. В то время как по условиям контракта прописана отгрузка в 5,17 млн т. Получается, взяли кредит, а потом начали подгонять под него технические возможности.

Также никто не принял во внимание изменение законодательства, налоговых правил. Например, стоимость перевалки сегодня в 3 раза дешевле, чем в 2012 г., на момент заключения контракта. Кроме того, китайская сторона ни разу за время существования кредита не выполнила свои обязательства, то есть ни разу не выкупила зерно в задекларированных объемах.

Василий Коваленко: Максимальный объем, который они в один год выкупили, — 1,8 млн т. В другой год — 300 тыс. т, в третий — 700 тыс. т. Плюс эти скандальные $5 с каждой тонны зерна. Также условия использования кредита под монокультуру — кукурузу (на момент заключения контракта цена на кукурузу — $276, в 2019 — $180). То есть ГПЗКУ поставили в очень жесткие рамки. Более того, корпорация выпадала из поля зрения правительства. Сейчас ситуация вообще уникальная: есть замминистра, который нас курирует, но нет профильного министерства...

Василий Коваленко: Да. Чтобы просто инициировать переговоры с Китаем, нужно пройти определенный бюрократический путь. Мы уже приложили максимум усилий: обратились в офис Президента, к премьер-министру и профильным министрам. Чтобы только инициировать переговоры, нужно получить согласование от Минфина как держателя госгарантий, который является получателем кредита и т. д. При Минэкономики было проведено ряд совещаний, где присутствовали представители Минфина, МИДа, «Укрэксимбанка» и народные депутаты из профильных комитетов. Все понимают, что сегодня открыть в Украине госгарантии более чем на $1 млрд — это коллапс.

Василий Коваленко: Да. Пока нам мешает карантин. Но на ноябрь уже запланирован визит правительственной делегации в Китай, во время которого этот вопрос будет обсуждаться. В частности, наш вице-премьер будет поднимать вопрос о зерновом проекте во время встречи со своим коллегой — вице-премьером Государственного совета КНР господином Лю Хе, который является сопредседателем комиссии с китайской стороны. Если бы мы не потеряли 4 месяца с начала года, уже прошли бы этот этап.

Василий Коваленко: Почему-то многие считают, что китайцы заберут компанию за долги. Но она им не интересна. Их мог бы заинтересовать порт, но он не стоит столько денег…

И ГПЗКУ не в залоге у китайцев.

Василий Коваленко: Если им это интересно, и они захотят, например, госгарантии поменять на долю в компании. Все равно у государства должен быть контрольный пакет.

Василий Коваленко: Действительно, у Саймона Чернявского была задача выставить корпорацию на продажу, но на тот момент это было бы реализовано с максимальными потерями для государства.

Василий Коваленко: Операционная деятельность компании была практически остановлена. Никто не начинал переговорный процесс с торговым партнером ССЕС и о реструктуризации кредита. Но в то же время, хотели привлечь финансового советника с оплатой 75 тыс. фунтов в месяц на 6 месяцев до 1 июля 2020 г. И пообещали ему 0,7% от суммы реструктуризации, независимо от достигнутого результата. Сумма реструктуризации $1,2 млрд, то есть, почти $9 млн корпорация должна была заплатить советнику до 1 июля 2020 года даже при отсутствии результата.

Еще он назначил огромные зарплаты своей команде. Перед Чернявским стояла задача максимально быстро обесценить компанию, сократить штат, показать европейские зарплаты.

Ошибка Саймона была в том, что он перенес работу обычного ООО на госпредприятие. Если над генеральным директором в ООО есть только собственник, то в госпредприятии — профильный министр, Кабмин и другие государственные регуляторы. То есть собственник ГПЗКУ — государство, и если в компании возникнут сложности, объяснять их некому. Физического собственника нет.

Василий Коваленко: Был разговор, что если и выставлять ГПЗКУ на приватизацию, то не за копейки. Да, компанию надо очистить от всяких язв и продать по рыночной цене, причем на пике цены. Однако сейчас этот вопрос не актуален, пока не решен вопрос с китайским кредитом.

Василий Коваленко: Я считаю, что у аграрной страны должна быть такая государственная аграрная корпорация, как ГПЗКУ. Ее можно использовать для привлечения инвестиций. Ведь даже если взять действующий китайский кредит, он состоит из двух частей. Вторая часть в $1,5 млрд на закупку китайских СЗР и техники. Мы эту часть не используем. Хотя платим за нее каждый год $90 тыс. за обслуживание счета. То есть за 10 лет мы уже $700 тыс. по сути выбросили на ветер. А если привлечь эти $1,5 млрд, на часть этих денег провести модернизацию ОЗТ, Николаевского порта, сделать дноуглубление и за счет этого снизить себестоимость отгрузок и увеличить пропускную способность терминалов с 3,6 млн т зерна в год до 5-5,8 млн т. Эти деньги можно использовать для наращивания земельного банка до 50-60 тыс. га. Тогда и стоимость компании вырастет. Сейчас у ГПЗКУ 6 тыс. га. Технически это все возможно сделать.

Василий Коваленко: Да, выполнение кредита технически невозможно. Надеюсь, что мы встретимся в ближайшее время с китайской стороной, будем предлагать пролонгировать возврат средств на 10 лет, уменьшить процентную ставку с 6% до 3% и убрать эти $5 с 1 т.

Василий Коваленко: На крючке нас никто не держит. Возможно использовать кредит как элемент давления. Но я думаю, что для Китая важно присутствовать на территории Украины, особенно при открытии рынка земли и т. д. На самом деле с момента оформления кредита до сих пор никто в корпорации нормально не садился за стол переговоров с китайцами.

Василий Коваленко: Сейчас складывается интересная ситуация, когда стоимость муки всего на $10 выше, чем пшеницы. Пшеница в порту стоит $204 за 1 т, а мука $215 за 1 т. То есть, производя муку, мы заведомо идем не просто в ноль, а в минус.

Василий Коваленко: Во-первых, в Украине экспортно-ориентированное зернопроизводство, поэтому цены на внутреннем рынке диктуют экспортеры, которые ввиду дефицита пшеницы в июне-июле по ранее заключенным контрактам взвинтили цены на условиях CPT. Что в результате привело к такому резкому диспаритету на внутреннем рынке муки.

Во-вторых, Турция — крупнейший производитель муки — имеет почти 500 работающих мельниц, большинство из которых введены в эксплуатацию или прошли серьезнейшую модернизацию в последнее десятилетие. Таким образом, турецкое мукомольное производство существенно менее энергозатратно, плюс работает «в длинную» (по долгосрочным контрактам). И самое важное — оно имеет очень серьезную государственную поддержку (низкие кредитные ставки, льготное налогообложение и др.). Плюс турецкие мукомолы имеют преференции на беспошлинный импорт пшеницы с последующим экспортом муки. Поэтому им выгоднее купить пшеницу и сделать у себя муку.

Кроме того, в Украине избыточные мощности по производству муки при том, что в стране уменьшается потребление мучных изделий, в частности, хлеба.

К слову, сейчас выгоднее продавать муку на внутреннем рынке, потому что у нас цены выше, чем на внешнем рынке.

Василий Коваленко: Сейчас нет. Мы пересмотрели этот вопрос.

Василий Коваленко: Да, министерство ее одобрило.

Василий Коваленко: Считаю, что это единственный вариант правильного выхода из кризиса. Если стоит задача дорого продать корпорацию, тогда нужно еще что-то в нее вложить.

Василий Коваленко: Компании необходимы инвестиции. Для этого нужна соответствующая законодательная база. Необходимо дать возможность корпорации, в конце концов, зарегистрировать элеваторы. Просто элеваторы передавались ГПЗКУ тремя траншами. И получается, что часть элеваторов сейчас числится за Кабмином, часть — за министерством, часть — за нами.

Василий Коваленко: Всего 55, из них 4 на оккупированных территориях. Как я говорил, элеваторы передавали в три этапа от ГАК «Хлеб Украины». Это имущество вошло в уставной фонд ГПЗКУ, а на его оценочную стоимость были выпущены акции, собственник которых государство, после чего ГПЗКУ оформила на себя право частной собственности на это имущество. И тут возник вопрос: как это компания государственная, а элеваторы в частной собственности? Поэтому с 2015 года появился ряд исков об оспаривании права собственности на элеваторы. На сегодняшний день у нас государство владеет и акциями, и имуществом. Все делают вид, что проблемы нет, но на самом деле она существует.