Олег Бахматюк:

— Мы ничего не получили и дальше считаем, что нам ничего не вручено. И так считают наши юристы (и украинские, и зарубежные). Мы только наблюдаем еще одну череду событий, которые показывают, что детективы НАБУ считают себя последней инстанцией в определении виновных. Нарушают законодательство других государств. Не дают возможности мне защищаться на территории государства, назначают государственных адвокатов на безвозмездной основе и не дают ни мне, ни моей сестре, ни Денису Мальцеву возможности получить доступ к материалам, что является неотъемлемым правом в любом государстве — безотлагательно получить материалы, если ты являешься фигурантом уголовного дела. Эти люди поверили, что они ненаказуемы. Но, как видим, элемент доверия к ним стремительно падает. Они умудрились даже нарушить законодательство Австрии, высылая повестки фактически вопреки Конвенции, подписанной Австрией и Украиной. Мы здесь имеем официальный статус, они об этом знают, мы об этом сообщили и им, и судьям. Таким образом, они манипулируют сознанием общества, оказывая влияние на судей, чтобы они принимали неправомерные решения. Мы надеемся, такого не будет, и активно работаем в юридическом плане.

— Меня обвиняют в сговоре с Нацбанком, с господином Александром Писаруком (первым заместителем председателя НБУ), взявшими 1,2 млрд грн для рефинансирования VAB Банка, которые куда-то исчезли. При этом якобы не дали надлежащего залога. Каждое обвинение — ложь, потому что есть акт Фонда гарантирования вкладов, который четко показывает, что все средства потрачены на выплату вкладчикам менее 200 тыс. грн. Есть заявление Нацбанка, который, как вы знаете, не относится к моим друзьям, свидетельствующее, что четко все происходило под эгидой куратора, проконтролировавшего расходование каждой копейки по данному кредиту, которая пошла людям. Есть акты экспертизы двух институтов, которые подтверждают правильность оценки залога под рефинансирование на то время. Если верить заявлениям НАБУ, при таком подходе нужно брать и проверять все рефинансирования, которые выдал Нацбанк и таким образом подходить ко всем параметрам оценки. Мы как акционеры хотели спасти банк, поэтому и были подписаны соответствующие протоколы с Нацбанком. Это дело уже четыре раза закрывалось другими силовыми структурами.

Просто сейчас совпали интересы многих: Артема Сытника (директора НАБУ — ред.) интересует только пиар, Руслана Рябошапку (Генерального прокурора Украины) — тоже, ведь он начал борьбу с олигархами, к которым я не отношусь. Вы знаете, что олигарх — это человек, который имеет и политическое влияние, и медийное. У нас большая компания, я — крупный бизнесмен, но не олигарх. Они подменяют эти понятия сейчас. Думаю, что я и Константин Живаго — это «иллюстрация» для того же Андрея Богдана (председатель Офиса президента — ред.), способ отвлечения от других важных событий, демонстрация интенсивной работы по борьбе с так называемыми «олигархами». Мы это прекрасно понимаем, часть общества — тоже, часть — еще нет, но обязательно в этом убедится. Эти «швондеры» и «шариковы» пришли. Они эксплуатируют маргинальность общества, доводят до пика, ничего не делая, а не наполняя это экономическим содержанием. Мы официально заявили об этом — выступили единственные (и это подтверждает председатель Фонда гарантирования вкладов Светлана Рекрут) с конструктивным предложением, что готовы взять на себя выплату 8 млрд грн (по долгам двух банков — VAB Банка и «Финансовой инициативы») и предложили привлечь советников (здоровая конструктивная позиция, как это делают, например, в США), которые имеют опыт в оценке. В таком случае государство получило бы гораздо больше, чем ведя военные действия против компании.

Кроме того, мы — еще и участники экономического процесса в Украине. Довольно странно, что компанию, которая трудоустроила 27 тыс. человек, которая платит около 3-х миллиардов гривен налогов и заработной платы, абсолютно никто не хочет услышать. Мы обращались к Президенту — у нас нет никакого ответа. Премьеру — он об этом знает. Считаем, что Ukrlandfarming имеет право быть как минимум услышанной и получить ответную реакцию. К сожалению, ее сейчас нет. Основные рычаги в стране отданы детективам НАБУ. Эти люди, несмотря на четыре буквы, которые себе наклеили, фактически на каждом шагу нарушают законодательство, наши права, что мы фиксируем и в Украине, и за ее пределами. Рано или поздно власть тех, кто их прикрывает, закончится, и они будут нести ответственность, мы это понимаем. Конечно, они вредят и мне лично, и нашей компании, и экономике Украины в целом.

— Они фактически занимаются подменой понятий. Если помните, постоянно у них такой слив информации — это Центр противодействия коррупции. Информация уже сливается в течение длительного периода времени, была операция с $45 млн, информация о 340 млн гривен. И то, что вы говорите, это все операции, которые совершенно не связаны с кредитом рефинансирования в 1,2 млрд грн. Возьмите заявление Нацбанка — там четко написано, что куратор Нацбанка следил за каждой копейкой. Те деньги, которые взяли в Нацбанке, выплачены до копейки людям — физическим лицам, и это курировал лично представитель Нацбанка! Это правда. Фонд гарантирования вкладов делал ревизию VAB Банка. В акте ревизии прописана каждая копейка этих денег. И НАБУ это прекрасно знает, просто они занимаются манипуляциями... Они взяли материалы у НБУ и отдали экспертам только часть, фактически манипулируя экспертной оценкой. Мы обратились в ГБР о возбуждении дела против самого эксперта и против детективов, которые эти вещи делают. Что происходит? Они берут операции за разные периоды, в различных временных рамках, мешают все в одну кучу — и делают из этого пиар-акцию. Если доходит до реальной картины, то видим, что это происходило в одном месте, а это — в другом. Каким образом, объясните, почему вы связываете эти события? И они начинают их связывать эмпирическим путем. Фактически дело базируется на заговоре Бахматюка с Писаруком.

— Мы в сговоре не можем быть ни теоретически, ни практически. Мы были на совещании у и. о. главы Нацбанка, где присутствовали директора всех департаментов, где я присутствовал как акционер, где присутствовала моя сестра — председатель наблюдательного совета Наталья Романюк, где был бывший председатель правления VAB Банка Денис Мальцев. И что они берут — то, что ты на проходной зарегистрировался, потому что идешь на совещание к и. о. председателя НБУ, как и другие владельцы банков. Мы понимаем, что это все разлетится, потому что все безосновательно. Они оказывают психологическое давление на людей, как в 37 году, назначают государственных адвокатов. Только при Сталине назначали государственных адвокатов, которые фиксировали расстрелы или другое. Так же поступают детективы НАБУ, предъявившие мне так называемое подозрение. Мы его не признаем, и его нет. Они уже почти месяц не предоставляют моим адвокатам доступ к делу. А назначили мне на безвозмездной основе людей, которых мы не можем найти. Фактически эти люди легализуют их действия в судах, при проведении тех или иных процессуальных действий в отношении меня. Я знаю, так делали по Януковичу (другая организация), сейчас этот метод применяют на мне. Когда показываем австрийским адвокатам, английским, они не верят, что такое может быть. Эти вещи — практика безнаказанности, потому что люди почему-то поверили в свою избранность, право назначать виновных, принимать решения, по которым они выбирают человека, начинают его травить, не имея глубоких доказательств, а затем все заменяют пиарными вещами. Это дело 4 раза закрывали. Оно восстановлено Рябошапкой и Виталием Касько (заместитель генпрокурора) по конъюнктурным соображениям. Сытник в этом деле все организовал и «засунул» туда Писарука, с которым у меня не дружеские отношения, мягко говоря, потому что они (НБУ) вывели моих два банка с рынка ...

— Мы с Писаруком встречались в НБУ, когда пытались спасти банк.

— Ни с Писаруком, ни с Гонтаревой мы не друзья и не можем быть ими априори. И никакого сговора быть не может. Они прекрасно понимают, что доказать в этом направлении ничего не могут.

— Мы написали в Центр бесплатной правовой помощи около трех недель назад и до сих пор не получили никакой реакции. Они отписывают нашим адвокатам, требуя подтвердить полномочия, они подтверждают. А к документам дела не допускают. Фактически идет такая игра, которая делает невозможной реализацию нашего права на защиту. Почему мы не возвращаемся в Украину? Политические манипуляции и пиар, назначение виновных превышают наши возможности защищать себя. Мы идем по правовой процедуре, которая определяется Международной конвенцией, у нас есть официальный статус в Австрии. Детективы НАБУ уже нарушили эту конвенцию: они отправили повестку на мой домашний адрес, а это грубое нарушение суверенитета государства, в котором я нахожусь. Есть конвенция, подписанная Украиной и Австрией, и есть уже обращения наших юристов в Минюст Австрии, имеется их разъяснение, что это вопиющее нарушение суверенитета — проведение следственных действий на территории другого государства без соблюдения конвенции. Нет права у следователя из Украины проводить следственные действия на территории Австрии. Я думаю, будет обращение в МИД Украины. Эти люди просто все делают, не думая, они умеют только разрушать и поднимать пиар-составляющую.

— Нам отправили на австрийский адрес. Мы сообщили, где находимся. Мы не в розыске, сообщили о своем местонахождении украинским правоохранителям и следователю. Это — нормальная процедура во всем мире. Есть правовые механизмы, которые используют все юристы, правоохранительные органы в нормальных государствах. НАБУ считает, что находится за пределами этих понятий.

— Следователь занес нас троих в базу украинского розыска. Постановление следователя НАБУ об этом мы считаем незаконным, потому что мы сообщили следователю о нашем местонахождении в Вене. От закона мы не скрываемся. Соответственно, он нарушил закон. Но нам уже известны десятки случаев, когда детективы НАБУ нарушают закон. Они уверены в своей безнаказанности. Я советую им посмотреть на дела господина Портнова, который 5 лет назад имел подобные проблемы, и сейчас грамотно юридически доказывает свою правоту по поводу противоправных действий людей, которые против него возбуждали уголовные дела. Рано или поздно этим самым детективам придется отвечать за свои действия. Они думают, что могут делать все что угодно, причиняя вред и мне, и моей семье, и моей компании. Но и эта ситуация пройдет, и мы не просим никакой поблажки. Мы только требуем обеспечения равенства прав, как у нормальных людей. Украина подписала конвенцию по соблюдению прав человека.

— Они не могут нас подать в Интерпол, потому что для этого нужно подать заявление о моем аресте. А оснований нет: я не скрываюсь от следствия и сообщил о своем местонахождении в Вене. Мы уверены, Интерпол откажет в заявке. Со своей стороны, мы сообщили в украинский Интерпол, сейчас будем информировать Лионский офис о политической мотивированности возбуждения дела против меня ... Думаю, что они (детективы НАБУ — ред.) будут двигаться несколькими путями. Мы готовы к любому развитию событий.

— Обратились, дали документы, ждем. Там нет четких сроков. Мы думаем, нас как минимум услышат. Юристы уверены, что предоставили существенную аргументную базу, которой нормальные люди не будут злоупотреблять ...

— Нет. Я не общался, не был на допросе, мне не звонили... Эти люди придумали дело за две недели. Это дело было закрыто, все процессуальные сроки пройдены, Касько нарушил все возможные процессуальные моменты, но он сейчас первый заместитель Генпрокурора, поэтому они считают себя безнаказанными. Мы также подали жалобы и не надеемся, что в короткий период времени это будет расследовано. Знаете, насколько у нас мотивированы действия всех чиновников и всех силовых структур, которые должны следить за такими вещами? Но мы не собираемся опускать руки и будем бороться в юридическом поле. Я привожу примеры людей, которые допускали незаконные действия в отношении меня, рано или поздно эти исполнители получали свое. Мы точно будем идти до конца, хотя это не наша стезя. Мы — бизнесмены, хотим строить. К сожалению, нас заставили заниматься другими вещами. Что удивительно, это произошло фактически тогда, когда мы уже были на этапе подписания соглашения с гарантией того, что мы можем платить спокойно деньги и предоставлять миллиард гривен ежегодно в бюджет Украины. Это могут подтвердить и Рекрут, и Маркарова. Компания говорит, что ставит на эскро и нанимает международных советников, что в этом плохого? Они увидели, что я приближаюсь к условному завершению, договариваюсь по контракту с компанией «Каргилл». «Каргилл» подтвердил это и в разговоре с Фондом гарантирования вкладов, и Министерству финансов. А ночью в воскресенье Сытник принимает решение (зная об этой договоренности) вручить подозрение, понимая, что «Каргилл» после этого уже не пойдет на подписание. Эти люди были четко заинтересованы в том, чтобы ничего не произошло. Для них само шоу имело высшее значение... Они все прикрываются государством, однако ничего для этого государства не хотят сделать.

— Я считаю, что меня «заказал» Андрей Богдан — глава Офиса Президента. Он дирижировал этими процессами и в отношении Касько, и Сытника. Я встречался с ним лично. Я слышал саму риторику... Мы пытались найти конструктив. Я описывал это в интервью изданию Страна.ua.

Богдан — дирижер и оператор судебного процесса против меня. Источники в прессе, которые мы видим, подтверждают, что эти вещи имеют место не только в отношении меня, но и повсюду... Я четко понимаю, что это — политически мотивированный процесс. С последствиями. Вы понимаете, что падение Ukrlandfarming, мягко говоря, будет маленькой ядерной бомбой. Все аналитики (и политические, и экономические) согласны, что это является большой проблемой. Любая договоренность лучше этих действий, но эти люди преследуют другие цели. В том числе я не исключаю, что есть рейдерские моменты, потому что компания большая. Мы понимаем, что при нестабильной ситуации будут под угрозой договора аренды, активы, заложенные у внешних кредиторов, будут обесцениваться. Вы же прекрасно понимаете, что стоимость элеватора без земли в 10 раз меньше, это касается и любого другого актива. Не исключаем, что это также один из мотивов принятия решений против нашей компании. Не хотелось бы в этом убеждаться и показывать, кто это сделал. Мы считаем это фактором привлечения внимания, проявлением популизма. Вы видите, что генпрокурор говорит, что будет осуществлять посадки по результатам так называемых социологических исследований, это — нонсенс.

— Конечно, там звучали все фамилии... Мы четко продемонстрировали политическую мотивацию процесса. С нашим мнением согласны наши юристы и эксперты, которых мы наняли в Украине. Они знакомы с политической средой в Украине и понимают внутренние процессы.

— Однозначно.

— Отвлечение внимания от других кейсов на этом рынке и манипулирование сознанием граждан. Здесь они объединены с Рябошапкой тем, что они борются с так называемыми «олигархами». Я — не олигарх. Классический олигарх — это человек, который имеет влияние на политическую систему. Скажите, каково мое влияние на политическую систему или на медиа? Назовите канал, которым я владею. Соответственно, это подмена понятий.

— Я не исключаю этого.

— Они так быстро не отвечают. Будем ждать.

— Реакции на мое заявление не было. Обратной связи нет. Что достаточно странно. Ведь компания немаленькая, и последствия почувствует большое количество людей и агросектор в целом. Довольно странно, что не было реакции. Насколько я понимаю, это от нежелания и от боязни принимать какие-то решения.

— Я уверен, что мы этот кейс разобьем в судах как украинских, так и внешних. Уверен, что люди, которые занимаются этим вопросом, будут отвечать за то, что делают. Только у меня радости нет, потому что это займет время: год, полтора... Компания Ukrlandfarming такой большой период не может жить в состоянии войны, у нас очень жесткие условия работы с поставщиками, нам никто не отпускает уже без предоплаты товары, фактически компанию ставят в такие условия, что она должна работать жестче, чем другие конкуренты, при не самой лучшей конъюнктуре. Конечно, это элемент угрозы. Мы закона не боимся. Также мы не исключаем противозаконных действий, которые дельцы от юридического права (АРМА — это звучало в украинской аналитической среде) себе могут позволить. Мою компанию забрать невозможно, ее можно уничтожить. Это как доменная печь — ее можно только остановить. Эти люди не умеют ничем управлять.

Стоимость Ukrlandfarming сейчас минусовая. Пока конфликт не утихнет, в нее никто не зайдет.

— Считаю вопрос риторическим. Стоимости компании сейчас нет. Есть возможность или сохранить компанию, либо не сохранить с последствиями для экономической среды, сектора, ну и для меня лично как акционера.

— 10-летний контракт по поставке миллиона тонн зерновых ежегодно, где бы часть шла на погашение долга. Миллиард гривен дохода от этого контракта ежегодно должен был идти на перечисление Фонду гарантирования вкладов. Если контракт $150-200 млн (в зависимости от ценовой конъюнктуры), ориентировочно 25% должно было идти на погашение долга перед НБУ. И это нормально и для того, кто продает, и для того, кто покупает. Одна из претензий ко мне: как Вы будете гарантировать, что выполните? Я и так начал говорить с таким брендом, как «Каргилл», что я хочу с ними заключить контракт. Им выгодно со мной заключить контракт? Да. Потому что им выгоден постоянный миллионный поток зерна. Они заключают контракт и выступают гарантом перечислений. Для нас это было бы не столь болезненно, отчислять по 25% в год. И таким образом я хотел направить свои усилия на конструктив. Мы 4 года воевали в судах со всеми. Мы думали, что это все уже закончилось...

— На самом деле логика простая — 4 года мы занимались всевозможными глупостями, уголовными делами. Я считаю, можно было направить свои усилия на конструктив. У меня есть свое видение этого банковского кризиса, подхода к нему. У нас есть хороший бэкграунд на территории Азии, в частности, в Китае. Наша компания получила разрешение на поставки кукурузы в Китай, я много времени там проводил, у нас неплохие отношения со многими и государственными, и негосударственными участниками рынка. Хорошие отношения и на Ближнем Востоке ... И на той встрече с Владимиром Зеленским Президентом я предложил объединить усилия для развития сотрудничества в этом направлении, потому что имел хороший опыт работы в Китае и Азии в целом ... Я пришел к Президенту, взял демонстрационные материалы и сказал, что можно перевести, условно, цифру $10 млрд под такой форвардный контракт по поставкам агропродукции не c моей компании, а задействовав государственные механизмы. Мы бы на рынке шли параллельно. Хотя в том же Китае — это все одно целое. Это не было бы лишним для страны. А мы бы таким образом восстановили свои репутационные возможности... На самом деле интерес был таков: мы были бы эдакими волонтерами для выхода на китайский рынок, а я восстановил бы свой бэкграунд и смог завести инвестора в Ukrlandfarming, что также неплохо для государства. Контракт с «Каргилл» мог быть отдельно от этого процесса или в его рамках. Одно другому не противоречит...

— Нет, не было никаких дополнительных условий. В начале разговора Президента это заинтересовало, потом была небольшая перепалка с Богданом, при этом — не конструктивная, без какого-либо основания. Я сказал: «Нет желания — это ваш выбор». Я понимаю, это был первый камень в мою сторону, который выступил катализатором интереса, в том числе того самого Богдана. Глядя на принимаемые экономические решения, вижу, что Главе государства не хватает экономических советников, чтобы своевременно реагировать. Как во времена Византии, — люди, близкие к телу, всегда пытаются его защитить от всего. Это является глупостью. А потом все перешло в другую плоскость, это уже снова о том совещании, о котором мы говорили.

— Нет, с Богданом общался два раза: у Президента, и тогда у него на совещании.

— Мы конструктивно сотрудничаем с нашими кредиторами. По крайней мере, стараемся. Это непростая задача, поэтому вопрос, скорее, не ко мне, а к ним. Наши интересы сохранить компанию Ukrlandfarming совпадают. Я уже сегодня больше менеджер кредиторов, и они это понимают. Уничтожение Ukrlandfarming приведет к значительным потерям кредиторов. Видимо, люди, которые на 100% хотят делать незаконные вещи, не понимают последствий. Евробонды в €750 млн, синдикат на 300-400 млн, экспортно-импортные агентства США, Канады, Германии, Италии Швейцарии — это сумма около $2-х миллиардов претензий. Если они будут переходить границу со стороны государства, то Украина получит международный иск на эту сумму. Ведь это будет нарушение прав инвестора со стороны Украины. Представьте, завтра кредитор не будет смотреть конкретно на кейс Бахматюка, а на кейс в принципе. Он увидит, что дал $100 млн на строительство элеватора, а потом, оказывается, у нас есть такая АРМА, которая может забрать залог, и кредитор остается ни с чем. Эти случаи не единичны, и эти методы они хотят и будут применять. Это будет огромный скандал. Эти люди даже не понимают, что они делают. В чем их беда — в необразованности и отсутствии опыта. Они опасны, потому что у них нет страха. И кредиторы, насколько понимаю, обратились к ним и сказали: «Не делайте этого, пожалуйста, мы хотим быть услышанными и хотим быть защищенными. Если вы перейдете эту границу, то дело будет не в Бахматюке, а вообще в подходе Украины к правам кредиторов». Кто-то, может, услышал, может, не услышал, увидим по следующим действиям. По крайней мере, мы на это надеемся. Еще раз повторюсь: забрать они ничего не могут — это не недвижимость в центре Киева. Это логистический сложный процесс: 27 тыс. человек, двухтысячный менеджмент, 640 объектов хозяйственной деятельности разного плана. Это огромный сложный механизм, который осуществляет около 60% экспортных поставок, сложная логистика. Они не могут это остановить. Если это сделать, он сломается, люди останутся без работы, государство без потока налогов и заработной платы. А они побегут в сторону и скажут, что не знали, что делают. Я понимаю, что это такое предварительное видение процесса.

— Компания сейчас работает, готовится к посевной. Основные закупки предстоят в январе. Мы надеемся, что будем работать и будем сеять. Мяч теперь на стороне властей в вопросе реструктуризации долгов. Ситуация непростая, усложнилась, но мы готовы к переговорам. Получается, что мы за инициативу наказаны. Мы не говорили об 1,2 млрд грн. Мы говорим о сумме, которую видим, и она гораздо больше. Это никого не интересует, оказывается, вопрос в миллиарде двести Они бы этот миллиард получили в первый же год. Вас ничего не удивляет? Людям говоришь: «Миллиард грн в первый год, вот тебе гарантия — международная компания, 500 млн гривен на эскро в течение недели». А они от этого отказываются. Каков вывод? Им не нужны эти деньги, им не нужен этот 1,2 млрд грн. Нужна причина, чтобы получить последствия, которые мы с вами видим. Какая логика процесса?

Отстранимся от кейса Бахматюка. Бахматюк предлагал, это скажет и глава Фонда, не заангажированный на мне, это может подтвердить Министр финансов Маркарова, это могут подтвердить ряд лиц, участвующих в процессе. Для чего дело на 1,2 млрд грн, если Бахматюк предлагал миллиард в первый год, перечислить 500 млн грн на счет, привлечь международных советников.

— Нет. Государство — это системная структура. Люди, которые ее представляют, в переговорах со мной полностью сошли с пути логики. Пока они на него не вернутся, никакой договоренности не может быть, потому что я основываюсь только на логике и на желании. Мы открыты к коммуникациям. Я где-то понимаю, что моя инициатива мне навредила, потому что нужно было сидеть и ничего не предлагать: начиная от помощи государству на внешних рынках, заканчивая теми же финансовыми вещами. Пожалуй, я бы не был в этом положении, потому что активно продвигал эту ситуацию, и они решили на мне отыграться. И мы видим сейчас последствия. Поэтому ведется сейчас уголовное производство, которое 4 раза закрыто и его снова возбудили. Мы уверены, что его выиграем. Это — вопрос времени, в это время мы постараемся сохранить компанию. Если эти люди будут нарушать закон, мы не сможем бороться с беззаконием. Значит, будем привлекать международные правовые механизмы, но это не улучшит компанию и может привести к тем проблемам, о которых мы говорим. О другой реструктуризации — ее просто нет. Открытое предложение есть, но Фонд гарантирования вкладов говорит: «Мы не знаем, как дальше двигаться». Если они скажут: «Мы готовы с тобой говорить», я скажу: «Я готов говорить». Я конструктивную позицию не менял никогда, в течение последних трех-четырех лет. Теперь жду от них реакции. Ни с какими инициативами мы выступать не будем. Есть кейс, которым мы занимаемся. Есть криминальное производство, уверен, мы его выиграем, нужны время, усилия, огромные ресурсы, и это несет угрозу для компании, ее существования в целом. Они все понимают и, пожалуй, это делают сознательно по разным причинам, о которых мы с вами говорим.

Я жду предложения с той стороны. Нельзя стучать постоянно в двери, если не открывают. Я уже постучал, покричал, меня заметили, за мою инициативу дали мне по голове... Я готов на переговорный процесс. Каким он будет — пусть они определяют, если мой вариант не подходит.

— Долгов акционеров никаких нет. Это все — полная ложь и манипуляции. Есть долги перед «Сбербанком» у компаний, которые реструктуризированы. Есть долги перед «Укрэксимбанком», и они также сейчас в процессе реструктуризации. Есть долги двух банков (VAB Банка и «Финансовая инициатива»), но это — не долги акционера. Кроме акционера у VAB Банка была масса заемщиков. «Финансовую инициативу» вывели с рынка незаконно, так как дисконтировали облигации госзайма на 2 млрд грн. Весь финансовый рынок знает, что это была демонстрация полного нигилизма по отношению к банку — банк не имел никаких проблем. Говорить о долгах акционеров — некорректно.

— Я ничего Нацбанку не должен. Это была моя добровольная инициатива как ответственного акционера, для того, чтобы компания Ukrlandfarming не повторила путь «Мрии». Потому что бесконечная война приводит к поражению, независимо от тактических побед. Поэтому я сказал, что 8 млрд грн — это то, что компания наверняка может потянуть. А вы берите советников со стороны Ernst & Young, Ротшильдов. И они скажут, правда это или нет. Это было приглашение к дискуссии, которое было услышано на другой лад. Вот что будет, если Нацбанк получит 200 млн грн по итогам риторики о долгах? Представим, что наша с ним риторика закончилась... Проходит год, мы с вами встречаемся, и Нацбанк, Фонд гарантирования за все так называемые «не долги Бахматюка», а долги VAB Банка и «Финансовой инициативы», получили 200-400 млн гривен, и как следствие — уничтожили компанию Ukrlandfarming. Скажите, люди, которым предлагалось 8 млрд грн, чтобы сохранить компанию, сохранить значительную часть ВВП, получить доходы в бюджет... они после этого кто? Не преступники? Они забрали у государства 8 млрд грн, прикрываясь популистскими лозунгами. Потому что легче много говорить и махать государственным флагом, а ты пойди и сделай. Если они приводят в пример США, то посмотрите, как там решают вопрос. На первом месте — сколько ты можешь вернуть, как это влияет на экономику. Здесь два фактора.

— Компания Ukrlandfarming в непростой жизненной, экономической и политической ситуации. Однозначно, что есть проблемы. И я не просто акционер. Я управленческий акционер. Это однозначно накладывается на все: менеджмент, правление, отношения с партнерами... Это понятно. Все люди, которые с нами работают, переходят на жесткий режим. Это такой, скажем, тонус. Кроме того, есть угроза внешнего характера в лице государства, непрогнозируемых незаконных действий. Конечно, это все влияет. Я считаю, что часа «Ч» не будет. Но, если он придет, мы точно будем бороться до конца. Это — та позиция, о которой я могу говорить. Я надеюсь, что логика, здравый смысл победят. Если нет, будем говорить о последствиях. Какие будут последствия? Они уже видны. Бахматюк не приводит в пример непонятные вещи. За сколько проданы кейсы всех других крупных банков? Больше всего там 2%. Огромная победа! Возьмите 2% от 20 млрд VAB Банка, сколько выходит? 400 млн грн. Ну, объясните мне логику. А там 0,8 — 1 процент. То есть, хорошо если они получат в конце 400-500 млн грн, а могли получить в первый год миллиард гривен. То есть эти люди защищают государство, потому что они хотели 30 млрд грн? Хотели уничтожить? Это как ребенок, который очень любит котика и хочет посмотреть, что у него внутри. Примерно такой же интерес, основанный на незнании ...

— Реакция была негативная. У меня нет любви с кредиторами. Они просто считают, что со мной получат больше, это — залог нашей любви. Сегодня их позиция проста — они хотят сохранить компанию. Если раньше у меня в переговорах с ними был предохранитель, сейчас я все снял и сказал: «Я — ваш менеджер на данном этапе и хочу сохранить компанию». В вопросе сохранения компании мы солидарны, они это тоже понимают. Понимают последствия того, если люди будут допускать незаконные действия. Поэтому начались серьезные вещи. Люди, которые читают послания от кредиторов, просто не понимают их серьезности. Я уверен: те, кто имеет юридическое понимание, осознают, какие последствия могут быть, и что они проявятся не за один день.

— Думаю, кредиторы до последнего будут пытаться договориться с государственными органами. Такова их позиция. Я буду в этом им помогать. Кредиторы будут стараться, чтобы компания не остановилась. Потому что остановка компании значительно обесценит их активы. Если не будет никаких подвижек, думаю, пойдут в международные судебные инстанции.

— Есть защищенные кредиторы, есть незащищенные. Пока их объединяет то, что они не хотят допустить произвола, чтобы не было перехода границ. А потом уже будем смотреть, какая будет ситуация. В данном случае кредиторы хотят сохранить Ukrlandfarming, чтобы она работала, понимая, что все эти события влияют на стоимость их кредита. Я стараюсь достучаться до власти, а также — управлять компанией в сложившихся условиях. Они это также прекрасно понимают. Какие последствия будут, только время покажет.

— Нужно, чтобы государство заняло конструктивную позицию в переговорах.

— Готовимся как всегда. Проводим тендеры. Компания комплексно готова. Не первый год работаем, собираемся, сеем в различных ситуациях, в различных погодных условиях. Мы сейчас работаем в идеальном шторме: и психологическом, и финансовом. Все прекрасно понимают, что на акционеров ориентирован весь менеджмент, а это около ста человек. Конечно, есть психологический фактор. Я считаю, удалось стабилизироваться. Команда готова работать. Хотя они не нанимались жить в таких условиях, но государство нас поставило в такую ситуацию. Я думаю, если Ukrlandfarming готова в части персонала, по технике к работе, с привлечением финансов поработаем. Значительно усложнились коммуникации по привлечению стандартных финансовых механизмов, которые мы использовали ранее. Но надеюсь, это удастся наладить и привлечь необходимые суммы. Над этим тоже сейчас работаю. Компания готова к работе.

У нас вопрос с «Авангардом»: он улучшил работу за счет того, что 50% начал экспортировать. И здесь всем экспортерам такой подарок от правительства — тридцатипроцентное снижение курса доллара. Мы же поставляем в Гонконг, Сингапур. Сейчас в Индонезию начинаем поставлять. Мы просто не ожидали такой грамотной экспортной политики. Я не знаю, на кого равняются эти люди. Вообще-то флагманами развития экспортной экономики является Китай, Япония, ЕС. И вообще, если вы заметили, то США очень часто выступают и обвиняют Китай в том, что происходит манипулирование курсом для выравнивания своих экспортных позиций на международном рынке. Если Дональд Трамп обложил штрафом в 20% китайские товары, и это было катастрофой, то сейчас на 20% обложены все украинские экспортные товары. А это недофинансирование бюджета, спад экспортно ориентированных отраслей, которые дают более половины экспорта и валюты. От такой политики растет импорт в страну. Я такую политику не могу понять. Это для меня нонсенс. Поэтому «Авангард» будет существенно сокращать экспорт. При том, что есть ряд рынков, куда мы пробивались год или два, а сейчас они из-за такой политики правительства стали убыточными относительно себестоимости на 10-15%. Будем что-то корректировать через пару месяцев, будем смотреть, как двигаться дальше.

— По Ukrlandfarming стратегия неизменна. Сокращений не планируется.

— Покупка земли нас точно сейчас не волнует. Вообще, я всегда был сторонником рынка земли и считаю, что рано или поздно он будет. Я считаю, что ограничения по покупке земли снижают ее цену и привлекательность. Я сторонник полной дерегуляции. Государство должно регулировать комплексы, направления действий — это стратегией называется. А когда ты ставишь шлагбаумы, то порождаешь элементы зависимости и злоупотребления. В данном случае, я так понимаю, это все политическая борьба — эти ограничения, о которых мы говорим. И ничем хорошим это не закончится. Закон примут в полуобрезанном или каком-то непонятном состоянии. Отсутствие закона о земле — это нереализованное право людей. Он должен быть. Плюс это рынок капитала, привлечение средств в общий поток инвестиций по стране…

— Отток, возможно, будет. Но давайте дождемся закона. Вы вспомните, чем начинался закон и чем закончился. Чтобы не получилось так, что придут к ограничению в 1000 га в одни руки. Да и говорят, что смогут покупать только люди из той области, где живут.

— Я считаю, что это существенно повлияет на цену. Цена будет низкой. Проигрывает тот, кто продает. Насколько упадет цена, сказать не могу. Думаю, цена будет меньше $1 тыс. за гектар.

— Доверительное управление — это скрытый рынок земли. А какая его эффективность? Эффективность рынка в обслуживании. Это как дом, когда он арендован и в собственности. Разная стоимость земли будет. Поэтому, без таких компаний, как наша и другие, земля имеет значительно меньшую стоимость. Банки вряд ли будут эффективными управленцами для больших объемов земли. Это будут какие-то клочки, которые нужно будет скреплять… Это рисковые вещи. Разве что сознательно будут идти на то, чтобы накапливать этот земельный банк. Но если так, тогда фактически это будет подмена понятий.

Эти два закона будут идти параллельно, вряд ли будет один без другого. Думаю, что закон о земле примут.

— Если украинцы — это владельцы паев, которые хотят продать дороже, в их интересах, чтобы был рынок максимально открытым. Очень много людей проживают в городах, за границей, очень многие владельцы земли — пожилые люди, которые уже не могут на земле работать эффективно. Нельзя допускать подмену понятий. Это может быть регулируемое введение рынка, поэтапно, с максимальным соблюдением интересов людей, государства и собственных производителей. Если говорить о стране и деньгах — нужно продавать с минимальными ограничениями, если ты хочешь, чтобы максимально зашли деньги, чтобы максимально получить прибыль. Нужно поддерживать малых и средних производителей. Ведь им трудно конкурировать с международными компаниями. Но здесь мы говорим о том, что приоритетнее: если это социальный проект, тогда нужно делать нарезку полей, привязываться к паям. Это путь назад.

— А вы посмотрите, какая грантовая поддержка в Польше: там государство €200 выделяет на гектар поддержки, просто за то, что она обрабатывается.

— Запускать рынок без доступа к кредитам для тех, кто ее обрабатывает, — полный нонсенс. Но сравнение с Польшей также некорректно. Иначе нужно выделить в бюджете €200 на гектар, или €250. Берите €5 млрд, выделяйте на дотации. Но такого не будет. Сравнивать нашу ситуацию с европейской некорректно. Ведь там это социально-экономический проект занятости населения. Закон о земле нужно было принимать давно, все бы уже стабилизировалось. Вопрос ограничений сейчас слишком далеко зашел, ушел в политическую плоскость. И поэтому будет очень тяжело принять решение. Даже доверительное управление — еще одна подмена цивилизованного рынка земли суррогатным.

Я за цивилизованный рынок земли и правила, которые обеспечат права всех участников, а уж дальше — мяч на стороне игроков, пусть играют.

— Ukrlandfarming ждет победа. Победим всех врагов, закроем уголовное дело, эти люди, принесшие нам зло, понесут ответственность. Я вернусь в Украину, буду конструктивно сотрудничать с правительством. И мы совместно будем воплощать проекты на внешних рынках и дальше работать. Любой этап в жизни — это следствие действий. И событие, каким бы оно ни было, к чему тебя готовит. Такая выпала миссия, мне в том числе, показать, кто эти люди на самом деле. Тот, кто не верит в победу, ее не достоин и не получит. За нами правда, и мы это понимаем. Не идеализируем себя, но мы эту компанию строили 25 лет. Люди, которые ее разрушают, ничего в жизни не построили и не создали, кроме проблем и «решалова». Посмотрите просто на их биографии. И как они сейчас все уничтожают, прикрываясь государственным флагом. Рано или поздно это поймет и общество. И здравый смысл победит. Я надеюсь, мы достучимся до Президента Украины. Когда я с ним общался, сложилось впечатление, что он хочет поменять и экономическую ситуацию, и все остальное. По крайней мере, мы надеемся, а что будет дальше — посмотрим.

— Могу добавить к обращению, что моя позиция не поменялась. Я бы хотел быть услышанным, жду ответ на предыдущие наши обращения. Я не спекулирую количеством занятых в компании людей, но это огромный коллектив, который генерирует процент ВВП, обеспечивает выплату огромных налогов. Эти люди получают порядка 3-х миллиардов гривен зарплаты. Ukrlandfarming — это чуткий механизм, я бы не хотел, чтобы он сломался и был разрушен. Уверен, что в этом не заинтересован ни один чиновник исполнительной власти, который дружит с головой, потому что это не в его интересах. Надеюсь, что свои знания и умения я использую на созидание, а не на борьбу с детективами и всяким другим отродьем, что нападает на компанию и крутится вокруг нее. Компьютером можно забивать гвозди, а можно проектировать космический корабль. Сейчас мы выполняем первое действие, при этом поломка может быть значительной. Надеюсь, что буду услышан Президентом, и рядом с ним появится конструктивный человек с одинаковым подходом ко всем, элементарными правами и пониманием. Я уверен, будет создан положительный кейс, который можно спроецировать на нормальных людей, которые в этом государстве что-то хотят делать. Возьмите зарубежные примеры, возьмите ту же Америку, поспрашивайте тех же экспертов — следствием войны является разруха. А конструктивный диалог сохраняет максимальную ценность для обеих сторон.

— С Гончаруком общался до того, как он стал премьер-министром. Пробовали договориться, но он, к сожалению, не нашел времени.

— Да, моя сестра также в Вене. Статус у нее такой же, как у меня... Нас всех троих следователь своим постановлением внес в базу МВД и объявил в украинский розыск. Следователь внес постановление о нашем розыске, он так считает, это его процессуальное право. Мы обжалуем это постановление в суде, так как считаем, что наше процессуальное право нарушено. Но я не могу обжаловать это решение, потому что мои государственные адвокаты не оспаривают действия. Я написал письма об отказе от их услуг и с просьбой назначить других (конкретных людей указал), но по этому поводу тот же детектив принимает решения.

— В Украину мы хотели бы вернуться, но понимаем, что при таких подходах и при таких врагах и тенденциях, которые сейчас есть, вернуться не удастся. Мы пробуем обращаться в Специализированную антикоррупционную прокуратуру, но там оперируют вымышленными убытками, которых нет. Они придумали статью, якобы о 100% убытков государства — 191 статья. Если бы у меня была возможность под адекватный залог вернуться в Украину, я бы это сделал завтра же. Гораздо легче мне было бы обороняться и с этой «шоблой» воевать. Все их аргументы разобьются, как черепок, в суде, но на это нужно время. Сейчас они устраивают шоу: сначала проводят следственные действия, потом будут передавать материалы в суд. И этот процесс будет продолжаться как минимум год. Сейчас они нас с моими адвокатами незаконно не допускают к просмотру материалов дела и этим затягивают процедуру. Берут измором меня и компанию. Это чувствуется. Мы вынуждены вырабатывать стратегию защиты за пределами нашего государства, там, где уверены в наличии каких-то правовых возможностей.

— Нет, у них нет таких прав.