О качестве нового урожая, или Страдания на хлорпирифосовой гуще. Аналитика от Вадима Турянчика
Джерело фото: Latifundist.com
Уже несколько месяцев главным возмутителем спокойствия на украинском зерновом и масличном рынках является хлорпирифос. Введение в Европе жесткого лимита на содержание этого пестицида в агропродукции заметно всколыхнуло всю цепочку — от производства зерна в Украине до его хранения и экспорта. Но на самом деле это лишь вершина айсберга различных проблем в сфере обеспечения и контроля безопасности агропродукции. Украинское законодательство по-прежнему не гармонизировано с европейским. Доля ГМО-продукции постепенно растет. А тестирование зерна остается задачей со многими неизвестными. Обо всем этом мы побеседовали с советником президента УЗА по кормовой и пищевой безопасности Вадимом Турянчиком.
Latifundist.com: Давайте начнем с простого — с Ваших впечатлений об украинском зерновом рынке в текущем сезоне.
Вадим Турянчик: В целом, ранних зерновых в Украине в этом году собрали меньше, чем в прошлом. Например, пшеницы, рапса, ожидается потеря около 10-15% урожая кукурузы в некоторых регионах. Но общее качество зерна по пшенице и ячменю, наоборот, выше прошлогоднего. В частности, мы видим, что в украинской пшенице урожая 2020 года выше среднее содержание натуры — 79,8 кг/гл, клейковины — 27.2%, число падения — 380 сек, а белок в сухом веществе — на уровне 12,9%. В сезоне 2019-2020 гг. эти показатели были на несколько десятых долей процента меньше.
Если рассматривать культуры отдельно, то с пшеницей, в принципе, проблем нет, как и с ячменем. Регистрируются отдельные случаи выявления грибка Тилеции (Tilletia), но в целом по грибкам и продуцируемым ими микотоксинам показатели в норме.
А вот по рапсу ситуация, к сожалению, хуже. В сравнении с прошлым годом не дотягиваем приблизительно 1,5% (as is) по среднему содержанию масла в рапсе. На сейчас мы видим цифру 40,5-41%. В прошлом году было 42-42,5%. Поэтому можно прогнозировать, что объемы экспорта рапса из Украины будут меньше прошлогодних.
Ожидаем с нетерпением первых результатов по качеству подсолнечника, сои и кукурузы.
Latifundist.com: А засуха как-то повлияла на показатели качества зерна, распространение заболеваний зерновых?
Вадим Турянчик: С точки зрения заболеваний — нет, сезон проходит стандартно, как и в прошлом году. Каких-либо серьезных проблем с заболеваниями зерновых нет. Единичные случаи регистрируются, но на общую ситуацию это никак не влияет.
Да, засуха ведет к снижению урожая. Но с точки зрения биологической безопасности она имеет обратный эффект, поскольку одной из основных причин возможной контаминации зерна микотоксинами как раз является наличие повышенной влажности на определенном этапе развития зерна.
Влажная среда и поврежденная оболочка зерна способствует его инфицированию (в том числе грибками, которые вырабатывают микотоксины).
Когда уборка урожая проводится в сухую погоду, проблем с микотоксиновыми заболеваниями обычно нет.
Latifundist.com: История с хлорпирифосом показала, что для украинского зернового рынка сейчас, как никогда ранее, актуальны системы безопасности и контроля агропродукции. Как с этим обстоят дела на практике?
Вадим Турянчик: По вопросам систем безопасности продукции хороший ориентир — международные трейдинговые компании. В большинстве из них соответствующие системы менеджмента внедрены давно: на заводах, элеваторах, в портах, многие из них сертифицировали свои офисы. Причем офисы сертифицируются по различным стандартам. Например, Европейская сертификация безопасности кормов и пищевых ингредиентов Aisbl (EFISC-GTP) при поддержке европейских организаций сектора кормовых и пищевых ингредиентов COCERAL, FEDIOL, Starch Europe, EBB и Euromalt.
Схемы сертификации EFISC-GTP охватывают уборку, транспортировку, хранение, торговлю и промышленное производство безопасных кормов и пищевых ингредиентов.
Таким образом, компании обеспечивают полную цепочку сертификации своей продукции, что позиционируется как расширенный сервис для клиента и дополнительное подтверждение безопасности продукции.
Например, стандартом GМP+ предусмотрено 4 секции — В1, В2, В3, В4. Каждая из них относится к какому-то определенному виду или группе деятельности: производство, хранение, транспортировка продукции, торговля (торговый офис).
Latifundist.com: В чем специфика украинского рынка?
Вадим Турянчик: Ключевая особенность украинского рынка — отсутствие полноценной гармонизации с европейским законодательством либо любыми другими странами-импортерами украинской продукции.
В Европе, например, перечень активных веществ, на содержание которых тестируется импортируемое зерно и другая агропродукция, включает в себя более 400 наименований. В Украине он в разы меньше, а лимиты в СанПиНах и Государственных гигиенических правилах и нормах уже давно устарели. Элеваторы, как правило, тестируют продукцию на содержание пестицидов по списку из 10-20 активных веществ, что требуется законодательством Украины.
Latifundist.com: Отчего такая большая разница?
Вадим Турянчик: Большинство стран работают по требованиям Codex Alimentarius к контаминантам, но каждая страна и сама определяет требования и стандарты. В Южной Корее, например, в действующем перечне есть пестициды, тесты на наличие которых сегодня проводятся в 5 лабораториях мира.
То есть даже 400 европейских наименований — не предел. Просто охватить одним стандартом все возможные требования — нереально. Любая система сертификации ориентирована на определенный рынок.
Исходя из масштабов, при внедрении систем менеджмента украинским компаниям в первую очередь нужно учитывать именно требования ключевых стран-импортеров украинской продукции, а это ЕС (около 35%-40%) и Азия (30%).
Latifundist.com: Что Вы можете сказать об истории с хлорпририфосом?
Вадим Турянчик: На самом деле ситуация с хлорпирифосом в Украине неоднозначная. У нас до 2029 года зарегистрированы более 40 пестицидов, содержащих хлорпирифос и хлорпирифос-метил. То есть в Украине сегодня оба действующих вещества можно использовать совершенно легально. А в Европе они уже запрещены. Новые лимиты, в соответствии с опубликованным в Официальном журнале Европейского Союза Регламентом 2020/1085 (с информацией об установлении новых mrl’s (maximum residue levels) на уровне 0,01 ppm для хлорпирифоса и хлорпирифос-метила), вступают в силу с 13 ноября 2020 года. Поэтому возможности для экспортеров по решению проблемы экспорта продукции, содержащей хлорпирифос, ограничены. Вы не можете прийти к агропроизводителю и сказать: «Не используйте». Почему он должен это делать?
Latifundist.com: А что нужно делать в этой ситуации?
Вадим Турянчик: Я считаю, тут должен быть комплексный подход со стороны государства. Прежде всего, нужно учесть интересы всех участников цепочки: аграриев, операторов рынка пестицидов и агропродукции, которые покупают и потом продают зерно. Операторы рынка пестицидов завезли легально зарегистрированные препараты с хлорпирифосом, которые хранятся у них на складах. И когда им говорят, что с завтрашнего дня вводится запрет, это явно не самые честные и справедливые для всех участников рынка правила игры. Подобные мероприятия должны планироваться заблаговременно. Должна быть проведена информационная кампания для агропроизводителей, почему вводится ограничение, какие могут быть последствия для участников рынка и страны в целом. Да, в этому году УЗА совместно с Министерством и Госпотребслужбой провела определенную информационно-разъяснительную работу на рынке, что сыграло свою роль. Такую практику информирования нужно продолжать и развивать среди производителей, а параллельно добиваться отсрочки внедрения решения ЕС о запрете хлорпирифоса для Украины. Насколько мне известно, УЗА совместно с Министерством активно этим занимается.
Основным потребителем рапса и растительного масла является Европа. Куда вы повезете рапс, если сейчас разные лимиты по содержанию пестицидов между странами? Не нужно забывать, что хлорпирифос является жирорастворимым активным веществом. Он полностью переходит в растительное масло при переработке и практически не накапливается в шроте. И для того же подсолнечного масла у нас одним из основных рынков сбыта является Индия. Но там уже тоже заявили, что планируют ввести такие же ограничения по хлорпирифосу, как и в Европе.
Резюмируя всю эту историю — это проблема не только активного вещества хлорпирифоса. Это проблема общего подхода к пестицидам. Подход должен быть не reactive с точечными запретами препаратов, а proactive — предупреждающим проблему. Если мы признаем и говорим, что хотим гармонизировать украинское законодательство с определенными странами (с теми же европейскими лимитами содержания пестицидов), мы должны принять для себя это решение, пересмотреть все лимиты, а дальше идти в ногу с Европой. Должен быть подход системного менеджмента — четкий перечень, что и как тестируется, а не один только хлорпирифос.
Но вопрос в том, кто этим будет заниматься? МинАПК, которого нет? Сейчас все информирование, работа с агропроизводителем, тестирование на показатели безопасности ложится на плечи крайнего в цепи поставок — экспортера.
Latifundist.com: Европа вводит новые лимиты 13 ноября, до этой даты экспорт не ограничен?
Вадим Турянчик: Экспорт и не будет ограничен, а с импортом в ЕС могут быть вопросы. С 13 ноября в Европе на складах не должно быть продукции, зерна, масла, с содержанием хлорпирифоса более 0.01 ppm независимо от того, когда продукция была завезена или произведена. То есть это требование распространяется даже на стоки.
Поэтому нельзя просто все взять и экспортировать до 1 ноября, считая, что все в порядке. У экспортеров проблемы вряд ли возникнут, а вот у тех, у кого остались продукция на стоках, проблемы точно будут.
Latifundist.com: Как в Украине тестируется агропродукция?
Вадим Турянчик: Тестируется по-разному, в зависимости от показателя: ГМО, пестициды, микотоксины и пр. Пестициды, микотоксины, тяжелые металлы чаще всего проверяются в партии продукции, которая хранится на складах, согласно действующему законодательному перечню. Если мы говорим о ГМО, например, проводят тесты на их содержание еще на станциях отгрузки. Почему? Потому что в этом случае вы получаете информацию о качестве товара еще до того, как он придет в порт. Тест на микотоксины, как и ГМО, сейчас можно провести за 30 минут на необходимый объем экспресс-тестами (полосками). Поставив на выгрузку партию вагонов и проверив зерно, еще до выгрузки вы будете знать, сколько реально в зерне содержится микотоксинов либо же ГМО.
В зависимости от параметров и системы оценки рисков и контроля подходы отличаются в основном периодичностью и объемом протестированной продукции. Кто-то тестирует только полосками на микотоксины и не проверяет в лабораториях признанных сюрвейеров. Кто-то тестирует зерно после наполнения силоса или склада — всю партию в 5, 10, 15 тыс. т — и не применяет тест-полоски. Аналогичная ситуация и с ГМО.
Естественно, варьируется и спектр тестирования, например, пестицидов. Одни проверяют продукцию только на хлорпирифос, потому что в остальных пестицидах не видят риска. Другие тестирует только диоксины. Третьи не тестируют диоксины, потому что хранят зерно на проверенном элеваторе, который использует только газовые зерносушилки либо сушилки непрямого типа.
Но в целом у всех цель одна и та же — гарантировать безопасность продукции.
Latifundist.com: Тестирование продукции проводится на элеваторах или уже в порту?
Вадим Турянчик: На элеваторе очень сложно провести полноценное тестирование. Прежде всего, зерно здесь хранится обезличено. При этом фермеры везут совершенно разные объемы. Один — машину, другой — партию зерна в 3 тыс. т. Но вы не знаете, кто и что вам привез. Для этого нужно отобрать образцы, протестировать, проконтролировать, куда и какое зерно было выгружено для хранения.
Весь объем зерна, который хранится на складе, должен быть протестирован по показателям безопасности.
И тут возникает первый вопрос: по каким именно показателям тестировать?
Если вы будете ориентироваться на украинское законодательство — это вам ничего не даст, так как мы экспортно ориентированы. Например, в Украине содержание того же хлорпирифоса не для всех культур нормировано и лимиты отличаются.
Поэтому вам нужно определиться, какие вы будете тестировать показатели. Проводить тестирование на пестициды за $200-300 на линейном элеваторе не будут, потому что это дорого.
Вся ответственность ложится на экспортера, то есть на порт отгрузки. Почему? Потому что порт — последний этап, последний рубеж перед отгрузкой на экспорт. А если вы после этого привезете в Европу некондиционный продукт, который не протестирован или получил ненадлежащий сертификат, товар у вас просто не примут в порту.
Поэтому ключевые участники рынка — международные компании и не только — внедряют системы менеджмента безопасности продукции.
Latifundist.com: Учитывая, что сейчас на украинском рынке трейдеры борются за поставщиков, а не наоборот, известны ли Вам случаи, когда поставщик компенсировал трейдеру потери за поставленный некондиционный товар со сверхлимитным содержанием пестицидов, того же хлорпирифоса?
Вадим Турянчик: Учитывая все упомянутые ранее сложности, это всегда вопрос контрактных и партнерских взаимоотношений между поставщиком и покупателем. Конкретные примеры я не приведу, так как это тема достаточно новая, но на примере ГМО все работает следующим образом. Итак: вы поставщик и поставляете продукцию, декларируете, что она не ГМО. Получатель протестировал, обнаружил ГМО и сообщил об этом вам. Товар уже находится в порту. Вы можете переадресовать продукцию либо же согласиться с качеством и продать товар с дисконтом. В случае с пестицидами с дисконтом продать не получится, только на технические нужды и не во все страны.
Да, повлиять на эту ситуацию юридически нельзя. Регуляторного влияния тоже никакого нет. Это только контрактные отношения и взаимоотношения между покупателем и продавцом.
Latifundist.com: А каковы тенденции в сфере ГМО?
Вадим Турянчик: Самый наглядный пример — это, наверное, кукуруза. Еще 2-3 года назад о ГМ-линиях по кукурузе в Украине, в принципе, никто не слышал. Соответственно, тесты на наличие ГМО в кукурузе тоже никто не проводил. А содержание ГМО в кукурузе от общего объема урожая не превышало 1%.
Сейчас в Украине из общего объема кукурузы выявляется уже 3-5% генномодифицированной продукции. При том, что у нас в Украине нет ни одной официально зарегистрированной линии ГМО по кукурузе. Реестр существует, а вот зарегистрированных линий нет. В 2018 году прошел срок регистрации единственной разрешенной линии Roundup Ready™ soybean [MON 40-3-2] для шрота. В Европе с этим все прозрачно — допускаются к экспорту и импорту зарегистрированные линии с содержанием более 0,9% ГМО, для незарегистрированных этот показатель составляет 0,1%.
Но рынок адаптируется быстро, и потребление рождает спрос. Так и с контролем ГМО. Есть достаточно эффективный инструмент контроля — тест-полоски. Они существуют для самых распространенных линий ГМО в кукурузе, зарегистрированных в Европе. В частности, для линии NК603, которая чаще всего и встречается в Украине. Полосками при желании можно проверить каждый вагон на входном контроле на элеваторе или в порту. К сожалению, в связи с тем, что в Украине нет контроля того, кто и что вырастил, официальную статистику по ГМО получить невозможно. Можно опираться лишь на данные сюрвейерских компаний.
Учитывая различные факторы, такие как засуха и различные болезни кукурузы, думаю, что уровень содержания ГМО в кукурузе и в дальнейшем будет расти. Это мое субъективное мнение.
Latifundist.com: Проведение тестов способствует нормализации ситуации?
Вадим Турянчик: Да, это реально снимает головную боль у экспортеров. Если тест на ГМО положительный, я могу еще до приемки продукции спокойно сказать поставщику: «Спасибо. Не надо. Забирайте вагоны обратно». И не думать, что потом делать с такой продукцией.
Latifundist.com: Но в целом Вы разделяете мнение сюрвейеров, что вся ответственность при положительных тестах на ГМО должна возлагаться на агропроизводителя?
Вадим Турянчик: Только на производителя. Давайте реально смотреть на вещи. Если вы вырастили кукурузу и продаете ее как не ГМО, почему покупатель в ней находит ГМО?
Например, в Европе действуют очень четкие правила: за все, что выращено, сохранено, упаковано и продано, отвечает производитель. Вы произвели продукцию — вы за нее и отвечаете. И если вы произвели и поставили мне продукцию с ГМО, хлорпирифосом или чем-то еще, почему это должна быть моя проблема? Ведь только производитель знает, какие семена он использовал, какие вносил средства защиты, удобрения и т. д. А в Украине получается, что сейчас все это — проблема экспортеров. А это не только финансовые риски, но и репутационные.
Latifundist.com: Какие лимиты, по Вашему мнению, нужно установить в Украине?
Вадим Турянчик: Думаю, стоит начать со стран-импортеров украинской агропродукции и того, какими стандартами регулируется их рынок. Например, проанализировать требования стандарта Codex Alimentarius, Европейского союза, Китайской Народной республики, установленные лимиты для конкретной продукции, зерна, шрота, масла. Определить, в зависимости от препарата, наиболее подходящие для нашего рынка (с учетом вводных от производителей пестицидов и агрономов).
Самый наглядный пример — глифосат. В Украине он не нормируется в ячмене. В Европе лимит на его содержание в ячмене установлен на уровне 20 ppm (мг/кг), а для пшеницы — 10 ppm (мг/кг). В Китае же лимиты для пшеницы составляют 5 ppm, что в 2 раза ниже.
Если при гармонизации украинского законодательства ориентироваться на наиболее strict limits, установленные в других странах, украинскую продукцию можно будет экспортировать в любую страну.
Но опять-таки это должен быть результат сотрудничества рабочей группы экспертов и Министерства.
Latifundist.com: Как обеспечить нормальное взаимодействие между трейдером, элеватором и производителем?
Вадим Турянчик: Механизм очень простой. Фермер или агрохолдинг хранит зерно на элеваторе. А потом покупатель предъявляет к зерну требование — никакого хлорпирифоса. Что делает элеватор? Перекладывает эти требования на агропроизводителя. То есть все идет от покупателя. Покупатель хочет, чтобы ему предоставили сертификат об отсутствии ГМО или пестицидов, например, хлорпирифоса. Соответственно, элеватор требует предоставления соответствующего сертификата фермером при поставке продукции либо проверят самостоятельно. Но это должен быть единый подход ко всем, так как зерно на элеваторе хранится обезличенно. И если 5 фермеров привезут зерно с сертификатами, а шестой — без, то он своей продукцией может потенциально контаминировать всю партию зерна. Это касается всего. Не только пестицидов, но и микотоксинов, диоксинов, всех показателей безопасности. Потому я и говорю, что необходима гармонизация, единый подход на законодательном уровне. Чтобы в законодательстве было, например, четко прописано, что все агропроизводители везут на элеватор зерно с сертификатом на пестициды, ГМО, микотоксины, тяжелые металлы.
Latifundist.com: Вы приветствуете дерегуляциию деятельности украинских финосанитарных лабораторий?
Вадим Турянчик: Не просто приветствую, я сторонник того, чтобы на рынке фитосанитарных лабораторий была конкуренция. У заказчика услуг должна быть опция выбора к кому пойти — в государственную лабораторию или частную. Простой вопрос, какую ответственность понесет государственная лаборатория, если она выдаст сертификат, не соответствующий действительности? Если же частная лаборатория выдаст подложный сертификат, это повлечет не только ответственность, но и репутационные риски на рынке услуг не только в Украине. Особенно это касается международных лабораторий. И в дальнейшем с такой лабораторией вряд ли кто-то будет работать.
Latifundist.com: Как Вы думаете, почему гармонизация украинского законодательства с европейским проходит медленно?
Вадим Турянчик: Ответ чаще всего один и тот же — у государства сейчас нет ресурсов для проведения гармонизации. То есть людей. Отдельного аграрного министерства нет. Министерство же «никому не нужно».
По профилю деятельности этим должна заниматься Госпотребслужба. Но со службой, как и со всем остальным у нас в стране, тоже не все гладко: то реорганизация, то сокращение штата.
Тем не менее так «дальше ехать нельзя».
Если ничего не изменится, если мы не начнем серьезно работать над гармонизацией законодательства по ГМО, пестицидам, диоксинам, рано или поздно это приведет к большим проблемам.
Поэтому заниматься гармонизацией необходимо еще вчера.
Latifundist.com: А если Вам завтра предложат принять участие в разработке мер по гармонизации, Вы согласитесь?
Вадим Турянчик: Если мне завтра Госпотребслужба или Министерство предложит: «Вадим, примите участие...» — с радостью поделюсь своим видением решения проблемы и по пестицидам, и по диоксинам, и по всему остальному, если смогу быть полезным для страны. У нас в УЗА очень много первоклассных экспертов как среди экспортеров, так и среди сюрвейерских компаний. Думаю, все они с радостью бы приняли активное участие в процессе. Понимаете, в УЗА собраны компании с огромными знаниями разных стран и моделей. Имея такие знания экспертов, государству намного легче пройти этот процесс успешно. Но главное, чтоб это понимали и были в этом заинтересованы чиновники. Мало просто начать процесс, его еще необходимо довести до логического завершения — создания единых требований и правил игры для всех участников рынка.
Latifundist.com: Может быть, проще решать проблемы не на государственном, а на частном уровне?
Вадим Турянчик: На частном уровне и сегодня проблемы решаются, но ситуативно и ручными методами.
На примере того же хлорпирифоса. Откуда взялась вся эта история с необходимостью контроля его наличия в масличных культурах? А началось все с того, что FEDIOL (European Vegetable Oil and Proteinmeal Industry Association in Europe) направила Украине письмо о том, что в 50% образцов растительного масла, экспортированного из Украины в 2019 г., лимиты по хлорпирифосу превышают потенциальные новые лимиты в 0.01 ppm. Это было в феврале-марте, что послужило толчком для проведения активной информационной кампании.
Благодаря активному информированию участников рынка и работе с производителями в Украине сегодня формируется мнение о необходимости контроля хлорпирифоса и его ограничениях.
Latifundist.com: Насколько часто Вам приходится сталкиваться с нотификациями?
Вадим Турянчик: По фитосанитарным нотификациям информации в открытом доступе практически нет. Что же касается нотификаций относительно показателей безопасности, есть европейский портал RASFF. Информации о нотификациях по компаниям здесь также нет, но есть информация по странам, типам продукта и причинам нотификации.
Вообще, нотификация, как правило, — тайна за семью замками, но есть нюанс. Не все нотификации реально оправданы. И бывает так, что это просто нетарифный инструмент ограничения торговли. Найти причину отказа всегда можно.
Latifundist.com: И как в такой ситуации, доказать, что ты не олень?
Вадим Турянчик: Обычно никак. Например, как в случае с Индонезией и ограничением ею импорта украинской пшеницы из-за нахождения грибка Tilletia. По сути, это просто удобный инструмент регулирования страной импорта. Tilletia в украинском зерне встречается постоянно, как и в зерне других стран. Международная торговля тесно переплетена с геополитикой, поэтому ситуации с нетарифными барьерами не редкость не только для Украины.
Latifundist.com: Существуют ли финансовые инструменты страхования рисков трейдера в случае обнаружения груза, не соответствующего нормам безопасности, при условии, что все необходимые процедуры были им выполнены?
Вадим Турянчик: Да, это обыкновенная практика — страхование груза, погруженного на корабль. Другой вопрос: что делать с грузом, не соответствующим показателям безопасности, но уже погруженным на судно. Это всегда риски для экспортеров.
Благодарю, Константин, за интересную беседу и содержательные вопросы!
Stay safe!
Константин Ткаченко, Валентин Хорошун, Latifundist.com
